— Мам, я хочу познакомить тебя с моим женихом.
— А какое у него образование? Юридическое? А, ну ладно, приводи. Я всегда знала, что стану тещей адвоката или на крайний случай нотариуса.
— Мам, может ты, все-таки спросишь, как его зовут?
— Ой, я тебя прошу, какое это сейчас имеет значение. Он уже открыл свою контору?
— Мама!
— Я же отдаю тебя практически насовсем, я ведь должна знать, в какие ты попадешь руки.
— Ой мама, я не знаю, как и о чем с вами можно разговаривать.
— Не надо со мной разговаривать. Приводи своего Хаима. Пусть возьмет копии диплома. У нас тут серьезное предприятие, а не шарашкина контора. Мы с папой должны решительно знать, куда совершаем свое вложение.
— Хаим, мои родители хотят с тобой познакомиться.
— А в каком районе у них квартира?
— Им образование, тебе квартира, а какую роль в этой всей истории играю я?
— А какое у тебя образование?
* * *
Хаим и Сима вступили в законный брак, и стали, соседям на зависть, вить свое семейное гнездышко. Хаим преуспевал в конторе, Сима в медицине, мамы по очереди присылали им вкусные лакомства, то домой, то на работу.
Все было прекрасно, но недолго. Как вкус ореха-фундука, который сначала показывает свою сладость, а потом оседает на всей полости рта горьким осадком. Не успели родители нарадоваться счастью молодожен, как в их дом прокрались ссоры и недомолвки.
— Хаим, я понимаю, что ты успешный юрист, но дома ты должен спускаться на землю, и помогать мне мыть посуду.
— Сима, я понимаю, что ты прекрасный доктор, но это не значит, что ты должна каждый день совершать промывание моих мозгов!
— Хаим, ты сидишь на работе и даже не вспомнишь обо мне. Я подозреваю, что если тебя так любят в твоем офисе, ты, наверное, умеешь разговаривать с людьми.
— Да, Сима. Представь себе, с людьми я разговаривать умею, а с пилой пока не научился.
Где оно? Где мимолетное счастье, которое так ненадолго заглянуло в этот уголок?
— Мама, это все ты виновата! Тебе было все равно, какой он человек! Пусть жестокий, пусть высокомерный, главное хороший юрист. А теперь, что бы я не сказала, он все переворачивает и выкручивает. Обосновывает и доказывает. Использует против меня мои же показания.
— Дочь, ну кто мог знать. Они ведь все ходят в таких красивых костюмах, улыбаются, зарабатывают, никогда с виду не скажешь, что сволочи…
— Вот мама, так всю жизнь: кто как одевается, кто как зарабатывает! А кто человек сам по себе? Что он из себя представляет? А кто я? Вы всем с гордостью рассказываете, о том, что я доктор. А за моим белым халатом затерялась я сама, маленькая мамина и папина Сима.
— Я поняла тебя, дочь. Ты просто выросла. Что тут сделаешь, еврейские дети взрослеют позже. Ты не думай, мы тебя все так же любим, но ты уже не так мамина и папина, как супруга выдающегося юриста. А теперь мне пора. Ты с Хаимом познакомилась в конторе?
— Нет
— В больнице?
— Нет.
— А где?
— На каком-то концерте.
— Вот, моя дорогая. Я умываю руки, а вы сходите снова на концерт и познакомьтесь заново.
Хаим и Сима не пошли на концерт. Они решили посидеть в кафе. Там ведь во время разговора проще смотреть друг другу в глаза.
— Сима, я каждый раз, выходя из офиса, собираюсь поблагодарить тебя за терпение, за чистоту за уют. Но войдя в дом, вижу огонь в твоих глазах, слышу обвинения, и во мне просыпается юрист.
— Хаим, я, честно говоря, горжусь твоими достижениями. Очень горжусь… Ты посмотри, как вырос за этот год твой рейтинг. Просто, в моменты своих побед и радостей ты находишься с чужими людьми, а ко мне приносишь серость и усталость… Может я просто ревную?
— Ты ревнуешь меня? Это так трогательно. Я думал, что ты меня ненавидишь.
— Я надеялась, что мои вздохи и причитания, смогут тебя смягчить. Что ты расскажешь мне, как прошел день, и, может быть, спросишь что-нибудь о том, как он прошел у меня…
— Сима, ведь мы совершенно с тобой не знакомы и сейчас я обнаруживаю, что ты очень интересный глубокий человек. Давай раз в неделю выходить вместе в кафе?
— Давай, Хаим, я чувствую, что нам всегда будет, о чем поговорить.
А это уже похоже на плод миндаля, который сначала выпускает горечь своих эфирных масел, а потом надолго оставляет во рту сладкий приятный привкус. Дай Б-г, чтобы точно так же вся горечь нашего долгого изгнания превратилась в окончательно сладкий вкус избавления.
P.S. Огромное спасибо всем мудрым мамам.