О чем данная книга и какова ее цель?
Данную книгу мы посвятили собранным по теме «Тании» материалам: письмам лидеров ХАБАДа, высказываниям великих наставников и старейшин из числа хасидов. Здесь приведены проверенные источники по всем этапам раскрытия традиции Баал-Шем-Това в целом и то, что касается распространения книги «Тания» и божественной силы ее воздействия.
Было уже и ранее немало подобных книг, но здесь собраны наиболее воспламеняющие душу истории, с максимальной точностью изложения, и подчеркнуто в основном достижение книги «Тания» как кульминации процесса раскрытия хасидизма Баал-Шем-Това.
Будь то как эффект лечебный и целительный для души и тела, поскольку увидеть свет, увидеть, насколько свет этот хорош, и внести вклад в завершение всего дела раскрытия хасидизма, и выучить, каковы пути хасидизма, все это делает возможным данная книга.
В основе ее лежат сведения, полученные от старых хасидов в бывшем СССР, а прежде всего — от рава Хаим-Авраама Духмана, благословенной памяти.
Происхождение рава и хасида Хаим-Авраама Духмана
Вышеуказанный раввин и хасид был внуком известного человека, являвшегося прямым учеником самого р. Айзека из Гомеля. Всем понятно величие этого одного из самых важных последователей Алтер Ребе. Так вот, его учеником был р. Мордехай-Йоэль Духман, дед р. Хаим-Авраама Духмана, нашего преподавателя в Самарканде.
К слову сказать, рабби Айзек из Гомеля предан был всей династии первых трех лидеров ХАБАДа, начиная от Алтер Ребе, затем жил в эпоху Мителер Ребе и уже в старости своей застал молодого Цемах-Цедека; таким образом, он нес на себе отпечаток трех поколений хасидизма ХАБАД. Также переданы от него и рассказы о хасидизме и до любавичской эпохи.
В его памяти запечатлелись традиционные фарбренгены, он воспринял все окружение Ребе и истории величайших и преданнейших хасидов, товарищей своих. И это все он передал своему внуку, с которым я имел счастье общаться. У него все было записано. Более того, он передавал сам дух историй, их нюансы.
Сам р. Мордехай-Йоэль был старательным собирателем этих материалов. Известно, что в старости он всегда приглашал к себе внуков послушать чудесные истории, очень их любил и занимался их воспитанием.
Наши уроки в Самарканде
В 1947 г. прибыл в Самарканд рав Хаим-Авраам Духман. Послевоенный Самарканд послужил убежищем для многих религиозных евреев. Мы тогда были советскими гражданами по своей внешней принадлежности, но жили жизнью еврейских религиозных парней. Группа являлась подпольной. Рав Духман встречался с нами и обучал нас ежедневно в условиях конспирации. Мы решили, видя его уникальность, что один из нас будет всякий раз записывать его рассказы, подмечая все, вплоть до движений и жестикуляции, мелодий и т.д. Тем более, что истории были неординарные, не от каждого учителя такие услышишь. Очень мы его полюбили, и он нам отвечал взаимностью. Он поведал нам многое из того, что слышал, в свою очередь, от величайших хасидов прошлого поколения и от своего деда. Порой приводил также несколько версий одной и той же истории, чтобы подчеркнуть истинную. Был точен в деталях и страдал, если приходилось опровергать такие не до конца выверенные версии, говорил в таких случаях: «Ну как же можно испортить такой рассказ».
(Добавлю в скобках, что после того, как я свои записи оформил и перечитал, то снова спросил его о том или ином рассказе, и он с радостью вновь мне его изложил — с точностью необыкновенной, так что в силе его памяти я мог быть совершенно уверен).
Записывать рассказы стало для меня привычным делом. Также и от прочих старых хасидов воспринял я множество рассказов. Но теперь встал вопрос: как сохранить записи и что с ними делать? Сами сейчас поймете, почему…
Темнота наступает…
В 1951 г. решил злодей Сталин, да сотрется его имя, задействовав рычаги тайной службы КГБ, подставить под удар всех евреев Советского Союза. В Кремле тогда работало немало медиков, профессоров-евреев.
[Для чего и шли еврейские массы так радостно в революцию, как не для обретения свобод и возможности работать на благо страны? Но свобода продлилась недолго… Прим. пер.]
Было состряпано обвинение, древнее, как мир: якобы хотят отравить главу государства и чиновников высшего эшелона. Началась газетная свистопляска вокруг темы подозрительных «убийц в белых халатах», аресты, исчезновения людей…
Навязывались оргвыводы: вот, евреи не верны власти, их надо убрать из всех структур, со всех руководящих постов… Людей ссылали в Сибирь на 25 лет. Приезжали по ночам к подъездам черные машины («воронки»), появилось выражение – «увезли на воронке». Такие ссыльные и расстрелянные назывались «репрессированными». Семьи лишались кормильцев. Угроза быть пойманным за те или иные провинности перед режимом дошла и до жителей ранее относительно свободных азиатских республик…
Не миновала она и Самарканд. Бухарская синагога располагала группой более 10 человек хабадников, которые после молитвы тайно учили книгу «Тания».
[Власти смотрели сквозь пальцы на стариков, которые молились, но молодежи нельзя было «засвечиваться» на молитве. Прим. пер.]
И вот — настала та суббота, когда средь бела дня подъехала к зданию машина, вышли пятеро агентов НКВД (КГБ????) и с револьверами проникли в синагогу во время молитвы. Велели раввину Кайкову Хизкияу следовать за ними. Он так и пошел, покрытый белым молитвенным облачением. Члены общины стоят, смотрят, как раввина в машину заталкивают, а что они сделают? Ничего. Допрашивали его, и потом в Сибирь на 25 сослали.
Затем на весь миньян облаву устроили и всех подвергли такой же участи. Осиротела синагога. Наступило жуткое время. Доносы, обыски, облавы, кровавые наветы во всех городах, вся страна объята ужасом — страшно даже думать было о будущем.
Как я сумел спрятать рукописи
Понял я, что, раз такое время, надо спасать не только голову, хотя бежать-то некуда — опасность повсюду, и днем, и ночью. Рукописи могли быть расценены как антисоветские. Нужно было придумать, как их сохранить. Только одно оставалось: зарыть в землю. Мы постоянно молились о том, чтобы Б-г нас спас и уберег, тела наши и души…
Взял я две трехлитровые стеклянные банки (они шире, чем бутылки), и сумел засунуть в них все листы, скрутив рулонами. Закрыл соответствующими крышками и замазал дегтем, чтобы вода или сырость не проникла. Пошел я за дом, чтобы там закопать свое сокровище. Глубокой ночью, повторяя наизусть строки «Тании», сумел вырыть яму и в нее погрузить те сосуды с рукописями. Хорошо, что соседи, среди которых непременно имелись доносчики, спали и не заметили моих действий, ибо, если б уследили за мной в ту ночь, не миновать мне расправы. «Что, мол, прячешь?» — а мне и возразить нечего… Да еще надобно учесть, что место, где зарыл я сокровище, необходимо было пометить и следить, чтоб пометку не размыло, а то как потом найдешь? А что, если надумают на том месте строительство начать? Беспокойство охватывало меня всякий раз при мысли об этом.
Потом мы переехали из старого квартала на другую квартиру, и снова пришлось мне вынимать те банки трехлитровые и перепрятывать заново. В течение 20 лет рукописи хранились в земле.
К родным берегам
Наступил момент, когда мы решились и подали документы на выезд. Это был 1971 год. «Годы застоя». Невероятное произошло: нам дали разрешение. Благословение от Любавичского Ребе Короля Мошиаха помогло, и мы стали выездными. Сидя уже на чемоданах, осознал я, что теперь должен буду и рукописи те извлечь из-под земли и каким-то образом вывезти с собой за границу.
Это было рискованное предприятие. Декларировать их невозможно, а не декларировать означает — попытка осуществить незаконный вывоз. Вшил я их тогда в матрасы и всю дорогу при себе держал, не отправляя с остальным багажом.
На протяжении всего пути мысленно я произносил слова «Тании» и просил Всевышнего не оставлять нас на растерзание врагам веры.
Помнил я, как одного хасида за меньшую провинность арестовали и посадили в тюрьму. А потом Ребе при встрече ему сказал: «Почему ты не просил помощи у меня?» Так и я мысленно произносил: «Ребе, помоги!»
Дважды случилось так, что, слава Всевышнему, пришли проверяющие таможенники, начали было все ворошить и распарывать, но тут их начальство отвлекло и переключило своим приказом на другие дела.
И, наконец, наступила последняя проверка. И тут — чудо: все перещупали, но так, больше для проформы, поспешно и поверхностно, так как следующая группа отъезжающих уже прибыла для прохождения проверки, и времени на нас не оставалось. Так и добрался я до Святой Земли со своими рукописями.
…И еще в тех же матрасах находились компрометирующие материалы, ни много ни мало — фотокарточки всех учащихся йешивы, не только Самарканда, но и других советских городов, а ведь про этих учеников-то даже их родители порой не подозревали, что они там обучаются и в списках числятся!
Эти фотокарточки (и имена, хотя без фамилий) собрали по моей просьбе парни, связанные со всей той подпольной сетью преподавания, когда я рассказал некоторым о возможности моего скорого выезда из Страны Советов, за железный занавес…
Большая опасность заключалась в сборе и передаче подобных материалов за границу. Но это было важно для предоставления Ребе максимально полной отчетности. Там под каждый снимков значилось имя учащегося с именем его матери, как обычно для молитвы передают.
И, когда я уже из Израиля совершил вылет в Нью-Йорк и прибыл в «770», то, конечно, через секретарей все это непосредственно Ребе передал.
Началась личная аудиенция. Ребе обеими руками своими держал эти снимки и листы и говорил на идиш: «Так это молодые парни, которые у вас там сейчас учатся в йешиве?» И он смотрел очень пристально на каждое лицо и расспрашивал меня о них.
Слава Б-гу, должен вам сказать, все они выехали из Союза некоторое время спустя. Остались в добром здравии и благополучии. Многие впоследствии стали раввинами и посланниками и общественными деятелями.
Конец — делу венец
С тех пор, как я в Израиле, означенные рукописи также находились при мне 32 года, пока не дошла очередь заняться их изданием. Это произошло вследствие моей поездки в составе группы рава Вольпо по святым местам на Украине — в Меджибоже, у Баал-Шем-Това, и т.д. Тут-то и вспомнил я обо всем том, что мы (члены хасидского движения) пережили, какие тяготы и страдания, и как важно не допустить, чтобы эти вещи были преданы забвению.
50-летним юбилеем можно назвать этот год, когда я решился и издал, наконец, свои рукописи. И это подобно восстанию мертвых из земли, из праха…
Пока что я публикую только те фрагменты, которые непосредственно связаны с книгой «Тания». Остальное будет обработано и издано позднее.
Хотелось бы, о том я молюсь, — чтобы данное издание подвигло читателя на более глубокое изучение «Тании» и распространение источников хасидизма повсеместно. Она ведь является бесценным даром и светильником, дабы освещать тьму последних дней. В ней также и спасение, и исцеление, и защита от бедствий этого действительно крайне сложного времени.
Мошиах да принесет полное Освобождение поскорее, с милостью и милосердием.
Автор, р. Моше Ниселевич, Нахалат Ар-Хабад, 19 Кислева 5764 г.
