Дворник Ефимыч плеснул в мутный граненый стакан остатки воды, выпил залпом, хрустнул огурцом и уставился в окно. За окном, в доме напротив, праздновали Новый год жиды. Старенький сморчок, размахивая пейсами, канючил мерзким голосом какую-то белиберду, остальные жиды время от времени гнусаво подвывали «аминь».
Ефимыч сплюнул и грязно выругался. Взял метлу и вышел во двор. Первые звезды мягко мерцали в темном небе, вечерняя прохлада располагала к производительному труду и метла, подчиняясь умелой руке, быстро собрала мусор в кучу.
Во двор выбежал соседский жиденок и, увидев Ефимыча, стал тыкать в него пальцем и радостно визжать: «Гусский, гусский!». Счастье, что пархатая мамаша его вовремя утащила, а то Ефимыч за себя уже не ручался.
Открылось на втором этаже окно, и высунулась оттуда довольная морда соседа Мишки.
— Ефимыч! — заорал Мишка. — Дуй к нам, хряпнем по двести!
Ефимыч поднялся. Хряпнули. Спели «По Дону гуляет казак молодой». На сердце полегчало.
Через час умиротворенный Ефимыч вернулся домой. Поставил метлу в угол. Взглянул в окно. Жиды все еще пели, но уже не казались такими противными.
— А, черт с ними! — подумал Ефимыч. — Пора за науку.
Он сел к столу, раскрыл учебник и, с трудом разбирая буквы, стал читать вслух:
— Ицхак талмид хадаш. Сара мора това...
До окончания ульпана бывшему директору завода, а ныне дворнику Семену Ефимовичу Бронштейну, оставалось еще долгих пять месяцев...
