Pоссия, конец 19 века. Для европейских евреев наступили мрачные дни. Движение «Просвещение» набирало свою силу, в то время, как попытки раввинов защитить евреев в своих общинах были тщетными...
Зимним вечером на пустынной улице появилось несколько человек в теплых шубах. Они зашли по одному в большое здание — лидеры движения «Просвещение» собрались на тайную встречу. Вильям Шмидт открыл заседание, сказав: «Все мы знаем как много работы проделал наш друг Фредерик Крепс. Мы планируем использовать собранные им материалы для завершения нашей цели».
Крепс встал, прочистил горло и сказал: «Спасибо вам. Я работал много месяцев, собирая материалы о еврейской жизни. Я проводил многие дни в библиотеках, изучая все источники. Результаты моего исследования помогут вам подготовить обвинение против религиозных евреев в том, что они разрушают русскую культуру».
Крепс сделал паузу и посмотрел на восхищенные лица своих коллег. Он был горд собой, но постарался сохранить хладнокровие. «Я решил поехать в Петербург и встретиться с министром образования. Я хочу провести законопроект, который позволит нам покончить с нашими врагами».
* * *
Ребе РАШАБ сидел в своем кабинете, склонившись над Талмудом. Он был чем-то озабочен. Внезапно он поднял голову и позвал своего сына Йосеф-Ицхака, будущего Ребе. Рабби Йосеф-Ицхак поспешил к своему отцу.
— Мой сын, — сказал Ребе РАШАБ, — ты должен знать, что «маскилим» («просвещенцы») вынашивают ужасные планы против Всевышнего. Если им удастся провести в жизнь страшный указ, что будет с тысячами еврейских детей?
Сын молча выслушал инструкции отца: «Поезжай в Петербург и сделай все возможное, чтобы отменить этот указ». Йосеф-Ицхак вышел из отцовского кабинета. Он понимал всю опасность, нависшую над еврейским народом и немедленно отправился в путь.
По прибытии в Петербург он принялся за работу: пустил в ход все свои связи среди правительственных чиновников, встретился с многими влиятельными людьми. После нескольких дней тяжелой работы рабби Йосеф-Ицхак понял, что все попусту — никто не соглашался помочь ему. В отчаянии он послал телеграмму отцу, что все его усилия не дали желаемых результатов. Ответ пришел быстро — «ты должен сделать все, чтобы отменить указ». Рабби Йосеф-Ицхак продолжил свои усилия, но, не добившись результата, вернулся домой.
* * *
Ребе РАШАБ готовился к утренней молитве. Он положил талес на плечо и проверял кисти цицит. В комнату вошел рабби Йосеф-Ицхак и сказал: «Отец, я сделал все что мог, но потерпел неудачу».
Ребе РАШАБ пристально посмотрел на сына. Он начал говорить как будто сам с собой:
— Однажды Алтер Ребе послал своего сына с каким-то поручением. Через некоторое время тот вернулся и сказал, что не смог его выполнить. Алтер Ребе готовился к утренней молитве, его талес лежал на правом плече и Ребе проверял цицит. Услышав слова сына, Ребе повернулся к нему и сказал: «Ты видишь этот талес? Он символизирует окружающий мир свет Всевышнего. Этот свет ослепляет глаза противящимся силам». Сын схватил кисти цицит, поцеловал их и вернулся к своему заданию. — На этот раз он преуспел, — закончил говорить Ребе РАШАБ.
Рабби Йосеф-Ицхак подошел к отцу, поцеловал цицит и вышел из дома...
* * *
Вернувшись в Петербург, рабби Йосеф-Ицхак глубоко задумался, пытаясь найти новый подход к решению проблемы. Наконец ему пришла в голову идея. Он отправился в гостиницу, где остановился «маскиль» Фредерик Крепс. Это была роскошная гостиница с персидскими коврами на стенах, с канделябрами из золота, лепным потолком и изящной мебелью.
Крепс сидел за столом. Перед ним возвышалась груда бумаг, в которых он наводил порядок. Он услышал стук в дверь и очень удивился, увидев на пороге сына известного Любавичского Ребе, которого он хорошо знал.
— Вы слышали о новых указах? — поздоровавшись, спросил Крепс.
— Конечно, но у них нет никаких шансов быть установленными, так как у правительства нет никаких доказательств.
— Нет доказательств?! — усмехнулся Крепс.
— Вы наверное боитесь представить их, — осторожно заметил рабби, готовя ловушку.
— Ни в коем случае, — объявил Крепс и вытащил из ящика стола связку бумаг. — Соблаговолите ознакомиться.
Рабби Йосеф-Ицхак взял бумаги и начал внимательно их изучать. Крепс молча наблюдал за ним и тут его словно прорвало: «Скоро вам придет конец! Через несколько дней мы заставим вас прекратить эти глупые допотопные обычаи, которые мешают прогрессу».
Внезапно рабби Йосеф-Ицхак стал рвать бумаги одну за одной. Крепс пораженный застыл, он потерял дар речи, кровь отлила от его лица. Тем временем рабби продолжал спокойно и методично уничтожать «обличающие» материалы.
Когда Крепс наконец оправился от шока, ковер в комнате был усеян обрывками бумаг, которые всего лишь несколько минут назад содержали «улики» против иудаизма.
«Что вы наделали? — закричал он. — Вся моя работа пошла прахом! Через несколько дней заседание совета министров, какой я буду иметь вид?!» Он ринулся к рабби и сильно ударил его по лицу.
Рабби Йосеф-Ицхак молча встал, взял пальто и вышел.
* * *
Рабби Йосеф-Ицхак входил в отцовский кабинет. Широкая улыбка появилась на лице Ребе РАШАБа. Сын рассказал, как ему удалось отменить указ.
* * *
Через несколько дней Фредерик Крепс скоропостижно скончался.
