Эту историю мне рассказал р. Исраэль Добрускин из Кфар-Хабада, который услышал ее от самой Зедьды Немес, жены Ицхака Немеса, о котором и пойдет сейчас речь. Ицхак Немес был известным хасидом, который ездил по миру, покупая и продавая марки. Это с ним приключилась чудесная история в Никарагуа после того, как он получил благословение Ребе. Но наша история связана не с марками, а с кошерной едой...
Дело было в начале 70-х годов, когда Любавичский Ребе ШЛИТА Король Мошиах активно распространял и призывал хасидов к проведению разнообразных мероприятий по приобщению евреев к соблюдению законов кашрута. Ицхак Немес решил целиком и полностью посвятить себя этой миссии. В тот период времени он жил в Бруклине и спускаясь в метро, он приступал к своей работе: переходя из вагона в вагон, он всматривался в пассажиров, выискивая и высматривая среди них еврейские лица. Разглядев в очередном своем попутчике еврея, он садился рядом с ним, заговаривал и в ходе беседы старался убедить его начать соблюдать кашрут.
Однажды он разговорился с пожилым евреем, который внимательно выслушал его предложение откашеровать кухню, но потом вежливо отказался: «Понимаете, — сказал новый знакомый Ицхака Немеса, — я бы с радостью, но моя жена категорически против подобных вещей».
Скорее всего, это была просто отговорка, но Ицхак принял все за чистую монету и решил помочь этой семье сделать их первый шаг в исполнении заповеди о кашруте. Он попросил у этого еврея домашний адрес и вернулся в Бруклин; там он пошёл в магазин, где была возможность заказать еду навынос, купил семь наборов кошерной еды (на каждый день недели) и привез ему домой перед субботой. Так он решил обеспечивать этого еврея кошерной едой, выполняя указание Ребе.
Сначала Зельда только пожимала плечами от такого экстравагантного поступка мужа, но когда это вошло у Ицхака в привычку, она стала его «пилить». С какой стати он должен тратить на незнакомого еврея столько денег. Да, Ицхак был достаточно успешным бизнесменом, но не миллионером…
Время шло, Ицхак продолжал свою деятельность из недели в неделю, привозя набор кошерной еды пожилому еврею, встреченному им когда-то в метро. Но, однажды, когда Ицхак принёс еду в очередной раз, этот еврей отказался принять ее у него. «Вы знаете, — очень вежливо начал объяснять он, — вашу еду я всегда отдавал своей собаке, а вчера она издохла. Поэтому спасибо вам и всего самого доброго».
Потрясенный и расстроенный, Ицхак поехал домой. Разумеется, жена устроила ему грандиозный скандал, в ход пошли не только слова и причитания, но и кухонная утварь с посудой…
Прошло несколько лет, эта история уже начала забываться. В Бруклин с ознакомительной целью приехала группа еврейских студентов и на субботу их распределили по семьям хасидов. Один из них попал в семью Немес. За трапезой, где было много гостей и стол ломился от вкусной еды, хозяйка спросила, обратившись к одному из студентов, с какой целью он приехал в этот район.
«Вы знаете, пожалуй, это покажется вам нелепым, а может быть и довольно глупым, — ответил тот, — но мой отец рассказывал мне, как один хасид на протяжение многих недель приносил ему каждую неделю кошерную еду, а он отдавал ее нашей собаке. Эта история очень удивила меня, и я задумался над мотивами этого хасида, мне стало любопытно, что ваша община из себя представляет, какие у вас моральные ценности, что могло сподвигнуть этого человека на подобный поступок».
Зельда Немес на мгновение потеряла дар речи. Через несколько минут, оправившись от переполняющих ее чувств, она указала на своего мужа, сидящего во главе стола, и закричала: «Вот же он!»
Рассказывают, что впоследствии этот студент сделал «тшуву» — вернулся к еврейскому образу жизни.
