Каждый раз, когда некто знаменитый цадик оказывался в одном из польских городков, все хасиды наперебой спешили оказать ему гостеприимство. Он же, как назло, все время пытался напроситься ночевать и столоваться у одного конкретного еврея. Который тоже, как назло, все время пытался улизнуть из города и тем самым освободить себя от столь некстати подвернувшейся чести.
Что сделал цадик? Все-таки добился своего, прибыв в город инкогнито под покровом тьмы и постучав в нужную дверь.
Что оставалось изумленному хасиду? Только пригласить его войти и долго и грустно вздыхать.
— Почему ты так против моих визитов? — спросил цадик.
— Против вас у меня ничего нет. Но ведь сами посудите: где вы, там и полчища хасидов. Они тоже завалятся сюда вас послушать. А сапоги у них грязные. А полы у меня вылизаны, потому что я с рождения ненавижу грязь. Аж содрогаюсь от одной только мысли об этом неизбежном ужасе.
— Что ж, — ответил цадик. — Позволь-ка рассказать тебе одну историю. Про обитавшего некогда на белом свете аптекаря, который за всю свою жизнь, стремясь лишь к успеху и наживе, не совершил никаких добрых поступков. И вот когда, завершив свой земной путь, он предстал на Высшем Суде, там сверились со списком заповедей и развели руками. Или крыльями...
Однако нашелся все-таки ангел-защитник, который засвидетельствовал, что было однажды: по молодости лет как-то застал аптекарь в пути печальную картину — чья-то лошадь пала под грузом и не в силах была выбраться из грязи.
Помог он тогда неудачливому извозчику, а это ведь чего-то да стоит, не так ли?
— Так ли, — ответили ему. — Тащи сюда эту лошадь, вместе с телегой и грузом, и будем это все взвешивать: авось и перетянет чашу аптекарских грехов.
— И что же ты думаешь? — спросил цадик. — Перетянуло? Таки нет! Вот почти уже сравнялось с плохой чашей, но все равно веса лошади и телеги не хватило.
— А грязь? А как же грязь? — завопил ангел-защитник. — Он же весь обляпался грязью, когда вытаскивал эту несчастную лошадь. Грязь тоже надо добавить на весы.
И тут на Небесах начался серьезный спор: является ли грязь ценной, и имеет ли право оказаться взвешенной.
И постановление вышло такое: все — в глазах смотрящего. То бишь запачканного. Если для него лично грязь ценна, то ее надо взвесить. Если же нет…
Ну, в общем, вы поняли. Эта история опять про реинкарнацию. И про то, что вся задача нового воплощения души того аптекаря была лишь в том, чтобы возлюбить грязь и собрать ее за отведенные ему дни как можно больше.
Так что с тех пор тот хасид держал двери своего дома всегда открытыми. И особенно в непогоду, когда под сапогами чавкает и хлюпает, зазывал каждого встречного и поперечного к себе на чай с кренделями.
