Хорошо известно, что царь Николай Первый был чрезвычайно жесток к своему народу, а тем более к евреям. В начале своего царствования он издал закон о «кантонистах», принесший горе тысячам еврейских семей. По этому закону еврейских мальчиков забирали в армию на двадцать пять лет, но срок службы исчислялся только после совершеннолетия. А до этого детей содержали в особых школах кантонистов, где муштрой, непосильным трудом и всевозможными издевательствами понуждали к «добровольному» крещению.
Неудивительно, что малолетних рекрутов родители оплакивали как умерших. Большинство из них действительно погибало в этих «школах» или во время многонедельных походов в слякоть и стужу по русскому бездорожью. Поскольку евреи старались спрятать своих детей, «мобилизация» была самой варварской: устраивались облавы на еврейских мальчиков, и тех, кто попадался, насильно увозили почти на верную смерть. Никакие стенания и мольбы родителей не помогали.
В 1854 году, накануне дня Рош а-Шана, в местечке Любавичи, где жил праведник Цемах-Цедек, жители были заняты последними приготовлениями к празднику. В тот год Рош а-Шана выпадал на субботу, и, согласно традиции, приготовления к нему были более сложными.
Цемах-Цедек уединился в своем кабинете, чтобы подготовиться к предстоящему празднику, во время которого решаются судьбы людей и народов на весь следующий год. Ему предстояло молиться не только за себя и свою семью, но и за всех евреев.
Но только он закрыл за собой дверь, как ему сообщили о прибытии нарочного, прискакавшего из губернского города от реб Йеошуа, интенданта царской армии. «Зовите его», — сказал Цемах-Цедек.
Вошедший был покрыт дорожной пылью с ног до головы. Он едва переводил дыхание и был сильно утомлен. Он сказал, что мчался не останавливаясь три дня и две ночи едва успевая менять лошадей, так как реб Йеошуа велел доставить пакет еще до наступления праздника.
Прочитав послание, Цемах-Цедек узнал о новой беде, нависшей над евреями. Губернатор, — писал реб Йеошуа, — получил императорский приказ: выселить всех евреев из пограничной полосы глубиною в пятьдесят верст. Узнав об этом, реб Йеошуа поспешил к губернатору, чтобы предложить ему крупную взятку, (подобные «меры» часто выручали евреев в прошлом). Однако на этот раз губернатор был бессилен помочь, т.к. приказ подписал сам государь.
Причину новых гонений губернатор объяснял тем, что Россия потерпела поражение в Крымской войне. После падения Севастополя английские и французские войска могли двинуться на Кавказ. В связи с этим в народе росло недовольство, и царь решил свалить вину на евреев. Их обвинили в шпионаже в пользу неприятеля; дабы пресечь такое шпионство в будущем, повелевалось выселить евреев из пограничной полосы.
Правда, реб Йеошуа ушел от губернатора не с пустыми руками. Тот пообещал отсрочить выполнение приказа.
«Я сделал все, что мог, — завершал свое письмо реб Йеошуа. — Вы вашими молитвами сможете сделать больше».
Глубокий вздох вырвался из груди Цемах-Цедека. Сердце его разрывалось от скорби, из глаз полились горячие слезы. Первой его мыслью было созвать всех раввинов и выборных членов общин и объявить общий пост. Но он тут же отбросил эту мысль — не следует портить людям настроение перед праздником. На Рош а-Шана евреи собираются в синагогах и от всего сердца обращаются к Всевышнему с просьбой о снисхождении и благополучии на будущий год. Нужно надеяться, что Всевышний услышит мольбу, и приказ всесильного царя будет отменен.
Сам Цемах-Цедек готов был взять на себя все беды, грозившие народу, и поэтому решил, что не даст себе покоя в эти Судные дни. Он изольет перед Творцом и Вершителем судеб всю свою душу.
После вечерней молитвы в синагоге евреи подходили к праведнику с пожеланиями счастливого нового года. Он отвечал им тем же, добавляя: «Пусть в новом году развеется, как дым, все злодейство!» Никто не понимал, на что он намекает...
Дома, после вечерней трапезы, Цемах-Цедек заперся в своем кабинете, предупредив домочадцев, чтобы его не тревожили и никого к нему не пускали. Он разулся, взял сборник молитв, которые евреи читают в день девятого Ава, в память о разрушении Храма и других бедствиях, постигавших их в прошлом, сел на пол и сказал: «Прости меня за нарушение традиции, но в праздничный день я буду оплакивать бедствия еврейских общин».
Рыдая, он читал скорбные молитвы, а строки, особенно подходившие к случаю, повторял по несколько раз. Когда же дошел до места, где говорится: «Почему Ты, Всевышний, из всех народов на нас одних наложил свои руки», — от слез не смог продолжать.
Немного успокоившись, он поднял голову и вдруг увидел, что из угла к нему идет старец в старинном одеянии, с посохом в руках. «Я услышал, как читают мои слова в неположенное время, и пришел узнать, что случилось», — сказал старец.
— Пророк Ирмияу! — воскликнул пораженный праведник. — Большая беда нависла над многими еврейскими общинами этой страны. Только Всевышний может помочь. Пророк Ирмияу, скажи, почему нас так сильно преследуют?
Ирмияу ответил словами из Торы.
— Грешили евреи, отвернулись от праведного пути и пошли по пути идолопоклонников.
— Пророк Ирмияу, — возразил Цемах-Цедек. — Твои слова верны были в те времена, когда евреи поклонялись чужим богам. Но сейчас? За что страдают эти униженные, гонимые люди? Евреи непрерывно страдают и все же учат Тору и соблюдают ее заповеди. Сейчас их ждут новые испытания, они должны будут покинуть свои дома, однако, ни у кого нет в помыслах отойти от еврейства, примкнуть к сильным народам и тем спастись от беды... Пророк Ирмияу! Тех евреев, которых ты порицал, сейчас нет. Если есть единицы негодных, разве можно за это наказывать всех?
— Сын мой, — ответил пророк, — твои слова идут из глубины сердца. Я слышал их и поспешу в небеса, чтобы сказать о моих братьях в изгнании.
Пророк Ирмияу исчез. Цемах-Цедек открыл глаза. Свечи уже прогорели. Вокруг воцарилась тьма. Он поднялся с пола, пересел в свое кресло, как вдруг в комнате стало светло, и праведник увидел своего дедушку — Алтер Ребе. Цемах-Цедек испугался, но дедушка сказал:
— Не бойся, возьмись за мой талес, и я покажу тебе, как Всевышний оказывает помощь.
Цемах-Цедек ухватился за края дедушкиного талеса и очутился в большом зале, по стенам которого были развешены портреты царей. В центре — портрет Николая Первого. За столом сидели вельможи в мундирах с медалями и орденскими лентами.
Открылась дверь и вошел адъютант.
— Какие новости ты принес? — спросил один из присутствующих, видимо самый старший.
— Очень плохие, — ответил вошедший. — Весь Крым в руках французов, турки приближаются к Батуму. Когда английский флот пройдет через Дарданеллы, Кавказ и Малороссия будут нами потеряны. Швеция присоединяется к коалиции, и таким образом через три дня вражеские корабли подойдут к Петербургу.
Воцарилось гробовое молчание, потом старший сказал:
— Господа! Россия и ее дворянство в большой опасности. Есть только один путь спасения: избавиться от того, чья гордость не допускает мира. Идите за мной.
Он взял бутылочку с какой то прозрачной жидкостью, положил в карман, и все вышли. Пройдя через множество дворцовых зал, они подошли к царской спальне.
— У нас важные новости, ротмистр, — обратился старший к начальнику караула. — Мы обязаны разбудить его величество.
Ротмистр открыл двери. В кровати под золоченым балдахином спал царь. На столике стояли многочисленные бутылочки с лекарствами и напитками.
— Ваше величество, — сказал вельможа, дотрагиваясь до плеча государя. — Получены сведения, что Швеция присоединилась к коалиции и вражеский флот вошел в Финский залив.
Царь побледнел и начал тяжело дышать.
— Дай мне что-нибудь выпить, князь.
Тот поспешно опорожнил бутылочку с прозрачной жидкостью в стакан и долил красным вином. Николай выпил содержимое стакана и сразу же изменился в лице. От колик в животе он стал кричать и судорожно разводить руками. Впрочем, все это длилось несколько мгновений. Когда царь затих, князь поднял тревогу, потребовал привести врача. Но было уже поздно: врач лишь констатировал смерть. Присутствующие тотчас провозгласили царем наследника престола Александра Николаевича Второго...
Цемах-Цедек увидел себя в своем кабинете вместе с дедушкой, который сказал ему:
— Радуйся, сын мой, твои молитвы услышаны на небесах. Мне было велено перенести тебя в царский дворец, чтобы ты первым узнал об избавлении евреев от беды.
В тот день после молитвы, когда все подходили приветствовать праведника, он отвечал:
— Радуйтесь, евреи, ваши молитвы приняты на небесах, год будет годом избавления и радости.
Вскоре пришло извещение, что Николай Первый умер. Новым царем стал его сын Александр Второй, который отменил многие бесчеловечные приказы отца. В том числе и распоряжение о высылке евреев из пограничной полосы. При нем был также принят новый закон о воинской повинности, и школы кантонистов были упразднены.
