1. Духовная анорексия
Нигун «Эсн эст зих» (№197) составил хасид р. Тувья Белкин. В нем использованы слова на идиш. Это монолог человека, излагающего проблему: потребности тела — еда, питье, сон — ясны и очевидны, и удовлетворение их доставляет явное удовольствие. Почему же потребности души (учеба, молитва) не заявляют о себе так же настойчиво, а их реализация, требующая немалых усилий воли, зачастую, не приносит никакой радости?
В наше неспокойное время, когда так много людей сталкиваются с расстройствами пищевого поведения и бессонницей, можно возразить в стиле: «Нам бы их проблемы!» Возможность поддерживать элементарное физическое здоровье — уже большая удача, чего ещё желать? Однако, в тексте нигуна речь идёт о благополучной ситуации, когда еда, питье и сон в норме. При таком раскладе отсутствие духовного «аппетита» и жажды души — действительно парадокс. С точки зрения пресловутой пирамиды Маслоу, если все базовые потребности закрыты, наступает черед более тонких интересов: жажды познания, наслаждения от контакта с высшей реальностью. Что же, в таком случае, мешает появлению духовного голода, и как с этой проблемой работать?
2. Фарбренген
Отсутствие духовного «аппетита» можно объяснить наличием в нас двух душ — животной и божественной. В книге «Тания» животная душа названа «первой», поскольку, она действительно первой входит в тело и ведёт там себя, как полноправная и единственная хозяйка. Соответственно, и потребности ее ощущаются и удовлетворяются в первую очередь.
Божественная душа входит в свои права постепенно, в несколько этапов, на протяжении взросления человека. Несмотря на то, что она — частичка Бесконечного и Всемогущего Создателя, голос ее очень сложно расслышать в нашем материальном мире: кричащая и требующая животная душа заглушает их. Мудрецы сравнивают положение этой «второй» души, заключённой в тело, с пленником, брошенным в мешок и завязанным в нем. Его движения скованы, его мольба о помощи не может пробиться сквозь грубую ткань мешка. Он существует, но никак не проявляется, ничего не меняет и ни на что не влияет.
В таком случае, возникает встречный вопрос. Если нигун «Эсн эст зих» посвящен потребностям божественной души, которые нужно научиться замечать и удовлетворять, почему в его тексте упоминаются еда, питье и сон, более того: они упоминаются первыми? Ведь при таком раскладе снова воссоздается та же несправедливая картинка: животная душа опять «лезет» вперёд со своими нехитрыми желаниями и перетягивает «одеяло» на себя? Возможно, следовало бы начать сразу с просьб б-жественной души (учить Тору и молиться), посвятить весь нигун только им, не упоминая процессы жизнедеятельности тела в принципе?
На это отвечает Тора: «Когда выйдешь на войну с врагом своим...», а комментаторы объясняют. Можно выходить на войну с врагом в смысле «против» врага. А можно — выходить с врагом в смысле «вместе» с ним: подумать, что заставляет тело быть врагом души, и дать ему то, чего ему так хочется, таким образом, превратив его в союзника, и дальше воевать вместе, с умноженными силами (ведь на самом деле, тело — не враг. Общий враг души и тела — злое начало, а без помощи тела душа не может действовать в материальном мире). Можно вспомнить праотца Якова, который, готовясь к сражению с Эсавом, предварительно задобрил его подарками, и этот прием сработал (а дела праотцов, как известно, — знак для сыновей).
Тело хочет пить и есть — значит, нужно обеспечить его едой и напитками. Тогда оно перестанет кричать и требовать: живот прекратит предательски урчать, а нервы — разрывать сигналами тревоги, гнева и грусти. Настанет долгожданная тишина, и тогда удастся расслышать просьбы частички Всевышнего в нас.
На этом принципе построен хасидский фарбренген. Человек садится за стол и кормит свое животное начало, чтобы беспрепятственно и в полном объеме воспринимать слова Торы. Поэтому, первые слова нигуна («есть — естся, пить — пьется») отнюдь не лишние: это дань животной душе, подкуп ради благословенных мгновений тишины.
3. Сердце мое — не камень
Состояние невосприимчивости к святости, о котором рассказано в нигуне «Эсн эст зих», в книге «Тания» называется закупоркой, отупением сердца. Там же приводится «рецепт» избавления от этого состояния: если большое бревно бросают в костер, и огонь не может справиться с ним — его разбивают в щепки. Если сердце не поддается огню Торы — его нужно «разбить» размышлениями о собственном несовершенстве.
Именно это мы и слышим в мелодии нигуна. Первый его раздел разбит на 4 фрагмента. В нем нет цельности и «единого дыхания». Каждый фрагмент сам по себе, как капля океана, отражающая все его свойства в миниатюре, — это сценарий безуспешных попыток пробудить в себе духовную жажду. Начало его — активный решительный рывок вперёд, за которым следует откат назад. В итоге получается «топтание на месте», после чего мелодия идёт на спад: как будто, руки опустились от отчаянья и безысходности. И так — четыре раза: есть от чего загрустить!
Однако, это и является целью подобных размышлений: разбитое сердце становится сосудом для живых эмоций! Оно перестает быть каменным. Печалясь о собственной невосприимчивости, закупоренное прежде сердце оттаивает и становится восприимчивым! И если взять все четыре фрагмента целиком, можно услышать, что это — вовсе не топтание на месте. В их следовании есть нарастающая динамика. Кульминацией цепочки четырех фрагментов (и нигуна в целом) является третий повтор: нем мелодия достигает таких высот, что «вылетает» за пределы тональности. В ходе четвертого повтора она немного спускается и возвращается «в берега».
Когда мы обсуждали этот момент на женском занятии нигуним, которые я провожу онлайн, моя собеседница предложила потрясающую ассоциацию с метафорой Виктора Франкла. Он привел пример из аэродинамики. Если нужно полететь из точки А в точку В, нужно учитывать наличие ветров, сопротивление воздуха и тд, и метить дальше, иначе, снесет мимо цели. Так же следует относиться к человеку. Рассматривая его таким, каков он есть, мы делаем его «хуже». Следует смотреть на него такого, каким он может стать в потенциале, тогда он сможет реализовать этот потенциал по-максимуму, учитывая «помехи» злого начала и жизненных трудностей.
О том же, кстати, говорит и Ребе ШЛИТА по теме воспитания. Если родители хотят, чтобы ребенок проявил какое-то качество на 100%, от себя они должны требовать на 200%.
Дробная композиция первого раздела нигуна «Эсн эст зих» иллюстрирует не только эго, «разбитое» в щепки, но и подсказывает нам, какой инструмент души может помочь в достижении цели разбить каменную оболочку невосприимчивого к святости сердца. Как мы уже упомянули, в книге «Тания» сказано о размышлении. Следует долго (каждому — в соответствии со способностями и уровнем души) размышлять о своем несовершенстве. Почему же р. Тувья Белкин раздробил мелодию, ассоциирующуюся с глубоким погруженным размышлением? Разве не логичнее было бы создать ее непрерывной?
Человеческий разум представлен в душе в виде трёх граней: «хохма», «бина», «даат». «Хохма» — это идея, мгновенное озарение, лампочка, которая «загорается» в мозгу. Нигун не об этом. «Даат» — это действительно глубокое непрерывное погружение в тему, порождающее эмоциональный отклик к ней. И снова: нигун не об этом. У его персонажа пока нет эмоционального отклика — ведь его сердце закупорено, и в этом его главная проблема, об этом он и размышляет, пытаясь пробудить хоть какие-то чувства. Единственный инструмент, которым он обладает, это «бина». А «бина» — это анализ, расчленение темы на сегменты, препарирование идеи в разных ракурсах. Слово «бина» — однокоренное к слову «бонэ», строитель. Поэтому, мелодия первого раздела нигуна «Эсн эст зих» состоит из «строительных блоков»: усилием воли и разума, мы ставим камень на камень и так выстраиваем мостик к живому чувствующему сердцу. Так что, обломки его каменной оболочки вполне годятся для достижения цели. Как говорится, если в вас бросают камни, соберите их и постройте из них себе дом:)
4. Нет никого, кроме Него одного
Фрагменты первого раздела нигуна «Эсн эст зих» по своему строению напоминают одну музыкальную «формулу», которая часто встречается в хабадских нигуним. Эта формула состоит из двух одинаковых звеньев (похожих на «строительные блоки», о которых мы говорили), повторяющихся от разных звуков. Начало каждого звена — это решительный шаг вперёд, после которого мелодия кружится вокруг опорного, «главного» звука. Одно из звеньев звучит в минорном ладу, второе — в более светлом и теплом мажоре. Как будто, мы наблюдаем игру двух клоунов: грустного меланхоличного белого и радостного улыбающегося рыжего.
Такое сочетание выразительных средств рождает ассоциацию с темой единства Всевышнего. Во-первых, в мелодии разными способами утверждается главенство опорного звука («центра музыкальной вселенной»). Во-вторых, повтор одного и того же фрагмента в миноре и мажоре как бы намекает: какую бы маску ни демонстрировала нам жизнь, за любой из них стоит Один Актер. Нет «плохо» и «хорошо» — это только наши субъективные понятия. Да и нас тоже нет. Нет никого, кроме Него.
Подобные «формулы единства» встречаются во многих популярных нигуним. В «Ми мицраим», «Уцу эца», «Ойшиа эт амехо» эта фигура символизирует угрозу и чудесное избавление от нее. Название нигуна «Нет никого», который целиком построен на формуле единства, говорит само за себя. Эта же формула открывает финал знаменитого «Арба бавот», иллюстрируя полное раскрытие Имени Всевышнего в материальном мире. В нигуне «Эсн эст зих» такая формула возникает при сопоставлении первого и третьего «строительных блоков» и может символизировать своего рода духовную поддержку. Даже если приходится проживать период закупорки сердца, не стоит впадать в панику или отчаяние: это тоже часть Его плана, ведущего к цели.
5. На свободу с чистой совестью
«Тшува» — многоуровневый процесс. Недостаточно просто вздыхать и плакать, углубляясь в свои недостатки. Важно строить будущее, в котором их не будет. Для этого нужно перенестись из реальности, в которой имеют место несовершенства, к себе — настоящему, свободному от груза ошибок, услышать тот самый голос божественной души, почувствовать сердцем любовь к Всевышнему и потребность соединиться с Ним через молитву и учебу.
В нигуне «Эсн эст зих» показан и этот этап тшувы. Второй его раздел ощущается выходом на свободу после череды попыток разбить каменную оболочку сердца. Во-первых, наконец, вслед за 4 повторами одного и того же фрагмента, звучит новый музыкальный материал, и это создаёт атмосферу движения, обновления, освобождения. Во-вторых, мелодия этого раздела звучит без словесного текста. А, как говорит Ребе ШЛИТА, мелодия без слов имеет преимущество перед мелодией со словами, поскольку, язык музыки менее предметный: он не регламентирует наше восприятие и воображение, освобождает его от следования «по рельсам» четких словесных определений.
Пусть и нам удастся оживить чувства наших сердец и наполнить их любовью и трепетом ко Всевышнему, входя в наступающий год свободными и обновлёнными.
