Когда Гиллель ещё не был главой Санедрина, он жил очень бедно. Тяжёлая работа была у него, а получал он за неё совсем немного. Но Гиллель был рад и счастлив, если ему удавалось заработать хоть немного денег, чтобы дать жене и сыновьям на хлеб и заплатить сторожу в Доме Учения, — лишь бы дали ему войти и учить Тору у его учителей Шмайи и Автальона!
Так поступал Гиллель каждый день. Но однажды он не нашёл работы и у него совсем не было денег. Это случилось в шестой день недели, в канун субботы. Гиллель очень сожалел, что не на что ему купить субботние свечи, вино для освящения и муку, чтобы испечь халы. Но больше всего сокрушался Гиллель, что не может войти в Дом Учения.
Стоял Гиллель на улице, смотрел на Дом Учения и думал: «Там, внутри, находятся сейчас учителя, а ученики сидят перед ними и учат у них Тору. А я — на улице и не смогу учить! Если бы я мог слышать их!»
Стоял месяц Тевет, середина зимы. На улице — очень холодно, а в Доме Учения — тепло и приятно. Но не по теплу скучал Гиллель, а по изучению Торы. И вот вспомнил он, что вверху, на крыше, есть окно, через которое проникает свет в Дом Учения. Оттуда он может слушать! Поспешил Гиллель влезть на крышу, пока сторож не увидел его, приник к отверстию и через него слушал Тору из уст Шмайи и Автальона. И даже мог видеть, как они стоят около тёплой печки. Лежал Гиллель на крыше, слушал внимательно и совершенно не чувствовал холода — так он был поглощён изучением Торы.
Но вот наступила ночь, и стужа воцарилась на улице. Замёрз Гиллель, лёг на окно, и не было у него сил встать. Между тем, пошёл снег и постепенно укрыл всего Гиллеля. Но Гиллель ничего не чувствовал, потому что из-за слабости и холода потерял сознание.
А в Доме Учения радостно встретили наступление субботы. И после того, как дома освятили вино и закончили субботнюю трапезу, вернулись все в Дом Учения и продолжали учить всю ночь. Так любили ученики слушать беседы на темы Торы, что не хотели прекратить их, и учили до утра.
Когда занялась заря и рассвело на улице, спросил Шмайя Автальона: «Автальон, брат мой, почему сегодня темно в Доме Учения? Уже утро, а здесь у нас до сих пор темно. Может, сегодня очень облачно, и солнце не может проглянуть?»
Посмотрели наверх, на окно, — много ли облаков на небе — и что же они видят? Очертания лежащего в окне человека!
Испугались все, кто был в Доме Учения. Сейчас же ученики поднялись на крышу. Раскопали снег и нашли человека. Вгляделись в него — это же их товарищ Гиллель!
Поспешили ученики перенести его в Дом Учения. Растёрли снегом, чтобы проснулся и, несмотря на то, что была суббота, выкупали, натёрли маслом и посадили против огня, пока он не согрелся и не начал дышать.
Сказали Шмайя и Автальон: «Разрешено нарушить субботу, чтобы спасти жизнь человека. А ради Гиллеля, который так самоотверженно учит Тору, безусловно, позволено нарушить субботу».
Выздоровел Гиллель и удостоился того, что учил Тору каждый день у своих учителей, пока не стал одним из выдающихся мудрецов, учителем и главой Санедрина.
