СБП. Дни Мошиаха! 18 Адара II 5784 г., пятый день недели Цав | 2024-03-28 16:36

16. Книга для одного хасида…

История рабби Йекусиэля Леплера доказывает известную истину, что посредством приложения усилий можно добиться невероятных интеллектуальных успехов. Все зависит только от самих нас.

6350 (1) мин.
Перевод: М. Н. Горали

В те дни, когда руководителем хасидом был Ребе Дов-Бер, знания молодых учащихся в области хасидизма были поразительными. Ребе поучал молодежь, не обремененную семейными заботами, изучать хасидизм в течение по меньшей мере трех часов ежедневно, и со временем многие общины хасидов могли похвастать появлением у них большого числа молодых ученых в этой области. Позже многие из этих молодых ученых становились «машпиим» (преподавателями хасидизма) в различных общинах. Это оказывало заметное влияние на местных хасидов; изучение и знание хасидизма сразу возросло.

В городе Лепля был один хасид рабби Шнеур-Залмана, торговец солью по имени рабби Йекусиэль. Он получил звание «ойвед» (о его первой аудиенции у рабби Шнеур-Залмана рассказано в другом месте), но его знания Торы вообще и хасидизма в частности были весьма ограниченными.

Однажды один из молодых машпиим проездом через город Лепля провел там неделю, повторяя каждый день устно лекции рабби Дов-Бера. Разбираемые им вопросы были крайне тонкими и глубокими. Молодой лектор был исключительно одаренным интеллектуально и помимо этого отличным оратором. Каждое слово лекции отличалось в его устах особым блеском и ясностью; все слушатели были очарованы. Реб Йекусиэль, который обладал не очень сильным интеллектом, не был в состоянии следить за мыслью, развиваемой лектором. Это его сильно огорчило и он ругал себя за свое тупоумие.

Знаменитый хасид рабби Шмуэль-Дов из Борисова рассказал мне, что реб Йекусиэль описал ему этот случай. «Представь себе, — сказал р. Йекусиэль, — мне было тогда около 40 лет. Пятнадцать лет подряд я навещал рабби Шнеур-Залмана, и все эти годы я изучал хасидизм по мере своих возможностей. И вдруг нечто новое! Молокосос, почти мальчишка, берется повторять лекцию ребе с большим уменьем и воодушевлением; а я слушаю и не понимаю. Я чувствую, что темы глубокие, удивительно глубокие, но я ничего в них не понимаю.

Каждый день, когда я слушал парнишку и не мог следить за развиваемой им мыслью, я чувствовал себя глубоко несчастным. Каждая лекция ударяла по мне, как молот. Я бранил себя и решил во что бы то ни стало одолеть эти лекции. Я попросил молодого лектора еще и еще раз повторить их для меня, что он и сделал, прилагая всякие усилия объяснить их мне, но моя голова была как деревянная колода, мой мозг ничего не воспринимал. Три недели я держал молодого человека у себя дома. Моя семья занималась моей лавкой, а я проводил дни и ночи в занятиях, стараясь понять то, что преподавал мне мой молодой учитель. К моему великому огорчению, я в этом не успел. Наконец гость уехал, а я чувствовал себя как тонущее судно. Я постился и молился, но безуспешно. Тогда я отправился в Любавич к ребе.

Я не был в Любавиче уже девять месяцев. Теперь я обнаружил там новый мир — около пятидесяти или шестидесяти молодых людей отдавали ежедневно много часов изучению хасидизма, заучивая услышанные от ребе лекции и объясняя их друг другу. Я прибыл в Любавич в среду. В пятницу перед встречей субботы ребе прочел очередную лекцию, а на следующий день перед молитвой минха — „биур“ (пояснение, разбор) к этой лекции. Я освоил эту лекцию и мог по памяти повторять отдельные места из нее, но пояснение я не одолел. К моему изумлению, молодые люди поняли также и пояснение. Я был очень огорчен тем, что не смог понять пояснение; я всю ночь молился и весь следующий день постился.

В понедельник я был на аудиенции у ребе. Я рассказал ему обо всем, что случилось со мною дома, о появлении молодого человека в Лепле, о том, как он повторил лекции ребе, которые он прослушал в Любавиче, и о том, что наиболее понятную часть лекций я освоил, но не одолел более сложные вопросы, затронутые там. Я упомянул также о последней лекции, которую я понял, но не понял пояснение к ней.

Ребе ответил: „Ничто не может устоять против воли“. Он объяснил, что хотя Воля — это только одна из сил души, а не сущность самой души, все же она в состоянии управлять душой и раскрывать сущность ее сил и чувств. Воля может, конечно, влиять на силы, которые ниже ее, такие, как Интеллект и Эмоции, поскольку она выше их. Когда кто-либо желает что-либо по-настоящему, то даже его способности вырастают.

Когда я услышал от ребе, что все зависит от моей воли, я решил остаться в Любавиче до тех пор, пока не начну все понимать. Через людей, проезжающих мимо города Лепля, я сообщил членам моей семьи о моем новом плане и поручил им вести мои дела в мое отсутствие. Четыре месяца я трудился телом и душой, чтобы приучить себя сосредотачиваться на одной теме непрерывно в течение многих часов и повторять эту тему десятки раз. Я очень обязан одному молодому человеку по имени Эфраим Смильянер, который повторял со мною лекции ребе много раз подряд, пока я не был в состоянии погружаться в их смысл и понять их. Я обычно уединялся в подвале Большой синагоги или на ее чердаке. С наступлением месяца Тишрей я уже почувствовал себя как бы вновь рожденным. Я „помыл горшок“ и стал способным воспринимать хасидизм. Затем я вернулся домой».

Перед тем, как оставить Любавич, реб Йекусиэль имел очень интересную аудиенцию у ребе рабби Дов-Бера, но не здесь место об этом. По рассказам реб Йекусиэля, мы можем иметь представление о душевном складе типичного хасида того времени. Когда ему сказали на аудиенции, что все зависит от его собственной воли, он не сдвинулся с места, пока не исправил свои недостатки, невзирая на связанные с этим трудности.

Ребе Шмуэль рассказал своему сыну рабби Шолом-Дов-Беру, что Ребе Дов-Бер делил своих хасидов на группы. Помимо общей классификации и деления их на интеллектуалов и «ойвдим», были и подразделения внутри каждой из этих общих групп. Для каждой отдельной группы и подгруппы он писал особые статьи и книги. Для одной группы «ойвдим» он написал «Шаар а-тшува ве-атфила», часть I; часть II он писал для другой группы, а часть III для третьей группы. Для одной группы интеллектуалов он писал «Шаар а-Эмуна», для другой — «Атерет Рош», а для высшей группы — «Имрей Бина». Труды «Шаар а-Ихуд» и «Шаарей Ора» носят общий характер и предназначены для всех хасидим. «Шаар а-Ихуд» — это ключ к хасидут, а «Шаарей Ора» — алфавит хасидизма.

Однажды мой отец задал моему деду вопрос по книге «Имрей Бина», «Шаар Крият Шма», гл. 54—56, о «хлебе, масле и вине», т.е. Торе и Совершенно Тайной Торе, об Открытой и Скрытой ее частях и промежуточной ее части. Мой дед обстоятельно объяснил это и добавил:

«Книга „Имрей Бина“ была написана Ребе Дов-Бером специально для реб Йекусиэля Леплянского. Реб Йекусиэль был тупицей. Хотя он был на аудиенции у рабби Шнеур-Залмана и был человеком состоятельным, однако „не поставить же человеку голову на его плечи“. У него было чувствительное сердце, и он молился с большой горячностью. Когда ребе Ребе Дов-Бер вернулся из Малороссии и осел в Любавиче, он посвятил себя обучению молодежи хасидизму. Реб Йекусиэль позавидовал им и страстно пожелал разделять их знания. Он усиленно трудился, пока не стал способным понимать самые абстрактные вопросы.

Однажды я не мог понять много мест из книги „Имрей Бина“, „Шаар а-Тфиллин“, гл. 32, относительно прямого и отраженного света, и гл. 37 в части образования хохма из своего источника. Я работал над этими вопросами, а затем мне была назначена аудиенция у моего отца (Цемах-Цедека), на которой я изложил мои затруднения. Ребе направил меня к реб Йекусиэлю, который находился тогда в Любавиче, чтобы я побеседовал с ним обо всем этом. Между прочим, он заметил, что книга „Имрей Бина“ была написана специально для реб Йекусиэля. Мне надлежало задать ему мои вопросы, а затем передать его ответы моему отцу, который разъяснит их мне.

Реб Йекусиэль проводил обычно каждый день в молитве несколько часов подряд, поэтому я попросил его служителя Йосеф-Мордехая сообщить мне, когда реб Йекусиэль закончит молитву. Когда я поставил перед р. Йекусиэлем мои вопросы, он, подумав немного, сказал: „Я лавочник. У нас, торговцев, принято, что до передачи покупателю его товара мы получаем от него плату. У меня товар. Заплати его стоимость и я тебе его передам“.

Я спросил его, что это мне будет стоить, и он ответил, что я должен повторить ему лекцию, прочитанную моим отцом в прошлую субботу. То, что ему будет непонятно, я должен ему объяснить, а то, что и мне непонятно, спросить у отца. Я принял, конечно, эти условия и он ответил мне на мои вопросы, причем настолько ясно и систематично, что меня поразило услышать такие слова от человека средних способностей, если не совсем простого в части знания Талмуда. Он явно был хорошо сведущ в тонкостях каббалы и хасидизма, которые он обсуждал подробно, давая им глубокие и широкие объяснения.

Когда я передал отцу ответы р. Йекусиэля, он сказал: „Реб Йекусиэль являет собою живой пример и подтверждение сказания наших мудрецов, которое гласит, что усиленно искомое будет в конце концов найдено. Он трудился много и многое нашел“.

В тот вечер р. Йекусиэль пришел требовать обещанную ему плату, и я повторил ему ту лекцию. Он был весь внимание. Незабываемое впечатление произвел вид старого хасида, слушающего лекцию хасидизма, — каждый член его тела слушал! Он просил меня быть настолько любезным и повторить лекцию вновь до утра следующего дня, что я и сделал. Тогда он поставил предо мной ряд вопросов, большинство которых мне пришлось изложить перед отцом. Это была неделя наслаждений, проведенная мною в вопросах и ответах.

С тех пор, когда бы р. Йекусиэль ни побывал в Любавиче, мы проводили вместе много приятных часов. Он точно помнил все, что он видел с тех пор, как впервые побывал в Лиозно летом 1786 года. Он любил замечать: „Каждую неделю я мысленно нахожусь на аудиенции у рабби Шнеур-Залмана по поводу всего, что меня интересует“. Он помнил каждую аудиенцию у рабби Шнеур-Залмана, рабби Дов-Бера и рабби Менахем-Менделя. Рабби Шнеур-Залман благословил его долголетием, и он жил почти сто лет».

Рабби Шмуэль-Дов из Борисова чрезвычайно восхвалял способности р. Йекусиэля, заявляя, что он никогда не встречал такого проницательного мыслителя и такого острого и упорядоченного ума. Реб Йекусиэль обладал бесценным качеством глубокой любви к умственному напряжению, которому ничто не могло служить препятствием. Сосредоточившись на чем-либо, р. Йекусиэль буквально закрывал глаза и уши и не допускал возможности, чтобы что-либо в мире мешало ему.

Мой отец сказал мне: «То, что рассказал мне мой отец (рабби Шмуэль) об исключительных способностях р. Йекусиэля и поразительном его интеллектуальном росте, которых он добился только огромным трудолюбием, превратившим его, бывшего тупицу, в мощного мыслителя, — сильно способствовало моему собственному развитию».

Я так подробно остановился на этом рассказе, чтобы доказать на этом примере известную истину, что посредством приложения усилий можно добиться невероятных интеллектуальных успехов. Все зависит только от самих нас.

Опубликовано: 30.08.2010 Комментарии: 1 Поддержите сайт
Ошибка в тексте? Выделите ее и
нажмите Ctrl + Enter