Предлагаем вам обзор с рассказами о том, как Баал-Шем-Тов и главы ХАБАДа праздновали бар-мицву.
Баал-Шем-Тов
Следующая история [напечатана в сборнике «а-Томим» том 1, стр. 12] рассказывает об источнике души святого Баал-Шем-Това, и из этой истории можно извлечь глубокий урок, а именно, насколько велик день бар-мицвы и насколько велик атрибут скромности. Однажды рабби Адам Баал-Шем — третий лидер группы скрытых праведников — открыл Баал-Шем-Тову источник его святой души.
В 5333 (1573) году в святом городе Цфат в Земле Израиля жил простой еврей. Однажды ночью, после того как он закончил читать полуночную молитву, он услышал стук в дверь. Он спросил, кто там, и получил ответ: «Пророк Элияу». Человек открыл дверь, и пророк вошел, озарив комнату ярким светом.
Пророк Элияу обратился к хозяину дома и сказал: «Я пришел, чтобы открыть тебе год, в котором придет Мошиах. Однако я открою тебе это только при условии, что ты расскажешь мне, что именно ты сделал в день своей бар-мицвы. Именно благодаря великой заслуге того, что ты сделал в тот день, на Небесном Суде было решено, что я должен прийти к тебе и открыть тебе такие тайны».
Его собеседник ответил: «То, что я сделал, я сделал только во славу Всевышнего — как же можно открыть это другим? Если ты не поведаешь мне тайну года раскрытия Мошиаха, пусть будет так, но я не отступлюсь, ведь то, что было сделано во славу Всевышнего, должно остаться тайной».
Пророк Элияу немедленно исчез и вернулся на Небеса. Большой переполох был вызван простым, но глубоким ответом этого еврея: он был готов отказаться от таких секретов, чтобы сохранить в тайне то, что он совершил в день своей бар-мицвы во славу Всевышнего. Небесный суд в конце концов постановил, что пророк Элияу должен снова явиться к этому человеку, научить его Торе и открыть ему великие ее тайны. Со временем этот человек стал уникальным в своем поколении, совершенным праведником, но таким скромным, что никто не знал о его величии.
Пришло время, и этот человек закончил свою жизнь в этом мире. Небесный суд рассмотрел его дело и, наконец, решил, что его наградой станет повторное нисхождение в нижний мир, где он будет вынужден проявить свое величие и начнет известный путь в служении Всевышнему, наполняя мир святостью и чистотой и прокладывая путь для прихода Мошиаха.
Эта святая душа и стала душой Баал-Шем-Това.
Алтер Ребе
Когда Алтер Ребе стал бар-мицва, его приняли в «Погребальное общество» («Хевра Кадиша») и его имя было внесено в общинную книгу, сопровождаясь возвышенными титулами [то есть, что он имеет статус одного из мудрецов Мишны, и имеет законное право оспаривать утверждения других мудрецов Мишны (см. «Биографию Алтер Ребе», стр. 77-78)].
По случаю бар-мицвы Алтер Ребе в 5518 (1758) году, многие гаоны и ученые из областей Витебска, Полоцка и Минска приняли участие в торжестве. Это было похоже на заседание великого Санедрина. Среди собравшихся были три самых почетных гостя: дядя Алтер Ребе гаон р. Йосеф-Ицхак, который был хорошо известен во всем регионе, как илуй из Царея, гаон р. Моше Реувен — сын великого гаона р. Авраам-Зеева из Бешенковичей, который стал преемником своего отца в управлении йешивой и гаон р. Авраам Меир — самый выдающийся ученик р. Йехиэля Гальперина, который с 1711 года был главным раввином г. Минска.
Всю неделю бар-мицвы праздновали отец Алтер Ребе, реб Борух, и его дед, реб Моше, каждый день была организована праздничная трапеза, ознаменованная удивительными открытиями в Торе. Однако в своих открытиях в Торе Алтер Ребе превзошел их всех. Все присутствовавшие гаоны единогласно посвятили его в сан и присвоили ему титул «Рав». Именно этот титул был записан в книге «Хевра Кадиша» как память для всех поколений [см. «Книгу бесед» 5700 г., стр. 58].
Алтер Ребе поддерживал переписку со всеми гаонами, которые присутствовали на бар-мицве. Хасид и гаон р. Ицхак-Айзик — глава раввинского суда Витебска, рассказал, что у него было три тома рукописных респонсов, которые были скопированы с рукописной копии реб Йеуда-Лейба (МААРИЛа), брата Алтер Ребе — ответы на вопросы, заданные Алтер Ребе теми, кто присутствовал на его бар-мицве [там же, стр. 78].
Мителер Ребе
Когда рабби Довбер (Мителер Ребе) был маленьким, у него был меламед, который неустанно занимался с ним, передавая мудрость Торы, и, делая перерыв лишь для того, чтобы вернуться домой к своей семье на праздники. Перед тем, как отправиться домой, он всегда шел к Алтер Ребе, который просил его вернуться после окончания праздника. Накануне Рош а-Шана 5547 (1788) года, как это было у него заведено, перед тем, как уехать домой, он зашел к Алтер Ребе, но был весьма удивлен, когда Алтер Ребе не попросил его вернуться на службу после праздника. Из-за этой необычной ситуации, он не мог решить, стоит ли ему возвращаться или нет, но в конце концов все-таки решил вернуться, какими бы ни были последствия. Когда он вернулся в Лиозно, он вошел в комнату рабби Довбера и, вовлекая его в обсуждение Торы, обнаружил, что не может постичь глубины знаний рабби Довбера и, что он находится на гораздо более высоком уровне, чем тогда, когда он покинул его, возвратившись домой.
Он спросил рабби Довбера о причине этих разительных изменений, и тот ответил, что в течение месяца Тишрей, он начал накладывать тфиллин. Перед этим, его отец, Алтер Ребе, благословил его, что надевание тфиллин на руку иметь эффект открытия его сердца, а надевание тфиллин на голову — открытия его ума. С этого момента и произошло это важное изменение в нем [см. «Мигдаль Оз» стр. 185].
Следующий рассказ о бар-мицве Мителер Ребе приводится в «Ликутей Дибурим» [том 2]. Это рассказ рабби Пинхаса из Шклова рабби Нахуму.
В тот год в честь бар-мицвы своего сына Алтер Ребе разрешил хасидам посетить Лиозно на эту субботу, что в противном случае было бы запрещено. Дважды в каждую из следующих трех суббот Алтер Ребе публично разъяснял хасидизм — по главам «Хаей Сара» и «Толдот» перед бар-мицвой и по главе «Ваейце» после бар-мицвы.
В четверг утром в большом учебном центре во дворе зажгли свечи, а на рассвете началась молитва. К учебному центру были пристроены три деревянные стены с окнами и крыша из досок, чтобы разместить всех хасидов, приехавших из других городов.
Алтер Ребе поднялся по ступеням и сам прочитал Тору. После того, как коэн и левит были вызваны для чтения, был вызван Алтер Ребе, и в заключение он прочитал благословение (с Именем Б-га) об освобождении от ответственности за сына.
Сразу после утренней молитвы Алтер Ребе истолковал стих: «Ибо Я дал вам хорошее учение; не оставляйте Мою Тору». Он начал с указания на то, что в трактовке мудрецов и «учение», и «хорошее» означают Тору; почему же тогда стих повторяется, добавляя слово «Моя Тора» во фразе «Не оставляй Мою Тору»?
Чтобы ответить на этот вопрос, Алтер Ребе объяснил, что «учение» представляет собой раскрытые уровни Торы — то есть ее законы, которые исходят из мудрости Б-га. В этом духе, РАШИ дает «учение». Это слово этимологически связано с понятием «стрекало быка», поскольку законы Торы должны быть выполнены путем принятия ярма небес. Это божественная мудрость — и, действительно, в переводе на арамейский используется слово «мудрость».
Что касается другого слова, Алтер Ребе объяснил, что «хорошее» представляет собой самые сокровенные уровни Торы, непостижимые тайны, лежащие в основе каждого закона. Это и объясняет «хорошее учение» как двойное «хорошее учение».
Что касается вопроса: о казалось бы излишней формулировке «Мою Тору», Алтер Ребе указал, что «Тора была дана как дар», как во фразе «Дарование Торы». И эта Тора, которую нам сказано не оставлять, упоминается (во второй половине нашего стиха) как «Моя Тора», Тора самой сути бесконечного Единого, благословен Он. Аналогично, именно это качество в Торе, о котором говорят мудрецы: «Это Я, кого вы берете».
Завершив свое изложение, Алтер Ребе затем сказал своему сыну произнести речь, которую он велел ему подготовить. После этого Мителер Ребе начал излагать стих: «Он возвещает слова Свои Яакову, законы Свои и постановления Свои Израилю».
Сначала он объяснил утверждение Мидраша: «У нее пять имен — нефеш, руах, нешама, хая и йехида». Эти пять уровней души делятся на две части — НАРАН (акростих для первых трех уровней) относится к «пребывающим светам», вложенным в «сосуды»; ХАЙ (акростих для двух высших букв) относится к «охватывающим светам».
Далее он объяснил, что два альтернативных имени, Яаков и Израиль, намекают на два различных подхода к божественному служению.
Первое имя (Яаков) состоит из буквы «йуд» и слова «акев» (букв. «пята»). Это означает, что буква «йуд» Имени Б-га, находящегося в душе, — то есть неукротимое качество душ, врожденная решимость души и Сущность бесконечного света — излучается в «пятке» [то есть самые низкие уровни внутри еврейского народа], другими словами, в простых людях. В них также сияет буква «йуд» Имени в душе, благодаря буквам Торы и молитве, которые они произносят с простой верой. Даже если они не знают значения этих слов, этот «йуд» тем не менее проливает свет внутри таких людей — потому что всеобъемлющее намерение, мотивирующее их слова, заключается в том, что они должны быть произнесены ради небес.
Второе имя (Израиль) перекликается со словами «Б-г преобладает [в их душах]». Это намекает на «интеллектуалов», чье служение лежит в направлении ума и сердца, через медитацию и понимание.
Как только Мителер Ребе закончил эту речь, Алтер Ребе преисполнился истинной радости и на некоторое время вошел в состояние медитативного погружения. Тишина царила в большой синагоге во дворе и в ее недавно открытой пристройке. Все глаза были устремлены на место, где стояли Алтер Ребе и его сын.
Наконец, Ребе процитировал высказывание наших мудрецов: «Тот, кто цитирует учение от имени того, кто первым его преподал, должен думать об этом учителе, стоящем перед ним (в этот самый момент)».
И с этим он начал петь свой нигун, четыре темы которого параллельны буквам Имени Б-га и четырем мирам. Ребе пел каждую тему дважды, за исключением четвертой, которую он пел несколько раз.
В это время все присутствующие были погружены в его пение всеми своими мыслями, духовными способностями и чувствами. С каждой темой, которую пел Ребе, пробуждалась еще одна грань души. Этот нигун поднимал каждого человека с его привычного духовного уровня. Несколько хасидов сказали, что, когда Ребе пел, они вспоминали все, что происходило внутри них с того дня, когда они начали становиться мыслящими личностями.
Закончив петь Алтер Ребе сказал: «Когда я был в Мезриче, я слышал от имени Баал-Шем-Това, что медовый пряник из муки заставляет сердце тянуться к Торе, потому что духовные корни зерна и меда являются сосудами для хранения Торы».
Ребе взял кусок медового пряника и произнес благословение, а затем взял стаканчик водки и произнес благословение. Затем всем дали пряник и водку, и воцарилась атмосфера радости.
После вечерней молитвы была праздничная трапеза, на которой Алтер Ребе произнес ряд хасидских речей, а хасиды отправились на фарбренген, который продолжался всю ночь. Это было первое празднование бар-мицвы Мителер Ребе.
Три раза в течение этой субботы Алтер Ребе публично толковал Тору. Во время дневной молитвы Ребе сам читал Тору и сказал, что третьим надо вызвать его сына.
Все, кто присутствовал в момент подъема к Торе, кто видел слияние Ребе с Творцом, когда его сын произносил благословения, и кто слышал чтение Торы, — все они, должно быть, были потрясены, когда услышали, как Ребе прочитал этот краткий отрывок: «Мал я против всех милостей и всей истины, что содеял Ты с рабом Твоим… Спаси же меня от руки брата моего, от руки Эсава… Ты же сказал: Благотворить, благотворить буду тебе».
Ребе всегда настаивал на грамматической точности и был щепетилен в отношении традиционной мелодии для чтения Торы. Хотя он следовал ашкеназскому произношению, он, тем не менее, различал «алеф» и «айн» и «хет и «хаф», как в случае с сефардским произношением. И хотя он интонировал часть того дня точно в соответствии с предписанной кантилляцией, каждый из ее четырех куплетов, тем не менее, повторял мелодическую линию одной из четырех тем известного нигуна.
Присутствовавшие выдающиеся ученые были поглощены рассуждениями о том, почему Ребе отложил выход к Торе для своего сына с четверга на субботу. В своем обсуждении они учитывали определение «человек», который начинается в возрасте тринадцати лет и одного дня, тогда как в день бар-мицвы человек достигает возраста тринадцати лет (ровно), а также они рассматривали правило, что «часть дня считается за целый день». Все высказанные ими аргументы были разумными — но никто не мог объяснить, почему выход к Торе должен был состояться днем, а не утром.
Младший сын Ребе, Хаим-Авраам, был в то время ребенком шести или семи лет. Он часто заходил в учебный зал во дворе, потому что ему нравилось слушать, что рассказывали хасиды. Он был ребенком серьезного темперамента, и у него не было времени на проказы. Хасиды спросили его, не слышал ли он объяснения по поводу интересующего их вопроса.
Оказалось, что он слышал, как Алтер Ребе сказал его брату, что по указанию Баал-Шем-Това Магиду нужно постараться организовать первое чтение Торы для бар-мицвы в понедельник или четверг утром или в субботу днем. Чтение Торы по понедельникам и четвергам — это благоприятное время свыше, так же как и все время дневной молитвы в субботу, а чтение Торы в это время — это вершина самого возвышенного момента божественного удовлетворения… [см. «Ликутей Дибурим» том 2].
Цемах-Цедек
Цемах-Цедек рассказал своему сыну, Ребе МААРАШу, что во время его бар-мицвы Алтер Ребе сказал ему: «Человек должен изучать Тору ради нее самой. В качестве подготовки к этому, человек должен хорошо разбираться в Талмуде и всех комментариях в той же мере, в какой РАМБАМ свободно владел ими». До бар-мицвы его основной областью изучения была открытая часть Торы, но после бар-мицвы Алтер Ребе назначил время для изучения с ним каббалы и хасидизма [биография Цемах-Цедека стр. 61].
Ребе МААРАШ
Ребе МААРАШ вспоминает, что в детстве он очень усердно учил Мишну наизусть, потому что его отец (Цемах-Цедек) сказал, что ко времени бар-мицвы нужно знать наизусть и быть в состоянии ясно произнести все шесть разделов Мишны, весь ТАНАХ и книгу «Тания» [биография МААРАШа стр. 32-33].
Ребе РАШАБ
Уже к возрасту бар-мицвы Ребе РАШАБ обладал феноменальными знаниями во многих областях Торы. Он знал: Пятикнижие с комментариями РАШИ, ТАНАХ и пять разделов Мишны досконально. Это было в дополнение к большому количеству Талмуда и ясности в «Шулхан Арух», особенно в разделе «Орах Хаим».
Ребе РАЯЦ рассказывал [«Книга бесед» 5703 г., стр. 64], что его отец досконально изучил весь раздел «Орах Хаим» и тренировал свое тело действовать в соответствии с законом. К возрасту бар-мицвы его тело двигалось только в соответствии с еврейским законом. Его учебный график тщательно контролировал Ребе МААРАШ [там же, стр. 4].
Даже в раннем детстве Ребе РАШАБ был очень организованным и вкладывал много энергии и усилий в то, чтобы перевести то, что он узнал (будь то из законов или из хасидизма) в настоящее служение [см. «Трактаты» 5711 г., стр. 68].
Его отец, Ребе МААРАШ, рассказывал: «Мой сын никогда не был ребенком. Даже в очень юном возрасте он был богобоязненным, организованным и прилежным. Он упорно трудился, чтобы вести себя в соответствии с хасидизмом. Ко времени своей бар-мицвы он уже был хасидом» [«Книга бесед» 5701 г., стр. 27].
В год своей бар-мицвы р. Шолом-Довбер вошел в комнату своего отца на аудиенцию и спросил: «Как нужно учиться, чтобы это можно было назвать изученным?» Его отец ответил, что об этом прямо говорится в Торе [Дварим 6:7]: «И научи (вешинантам) этому своего сына (леванеха)». РАШИ интерпретирует его как «заострять» (от «шинун» — «заострять»), а слово «леванеха» может означать — пока то, что ты узнал, не станет абсолютно ясным (от слова «лаван», означающего белый), то есть то, что ты узнал, должно быть ясным и по существу. «И говори в них» — это указание для жизни; «когда ты сидишь в своем доме» — все время, когда душа нисходит в тело, «и когда ты идешь в путь, и когда ты ложишься, и когда ты встаешь» — то есть при пробуждении мертвых. Талмуд гласит: человек должен разделить свои годы обучения на три, треть — на изучение Писания, пробуждающего скрытую любовь в глубинах сердца; треть — на Мишну (на изменение себя, так как слово «Мишна» происходит от слова «шинуй», изменение); и треть — на Гемару (на завершение сосуда, так как слово «Гемара» происходит от «гмар», конец), и тогда человек становится надлежащим сосудом.
Ребе РАШАБ сказал, что когда он услышал эти слова от отца, то решил выучить «Шулхан Арух», раздел «Орах Хаим», и особенно заповеди, связанные с телом, таким образом, чтобы мое тело само выполняло заповеди, так, как человек автоматически кланяется во время молитвы. И тогда он стал мужчиной.
Перед бар-мицвой Ребе МААРАШ изучил с сыном книгу «Тания» [См. «Ликутей Дибурим» том 1, стр. 86).
Во вторник, 14 Хешвана, Ребе МААРАШ позвал своего сына и его брата Залман-Аарона и сказал р. Шолом-Довберу: «На следующей неделе у тебя будет бар-мицва, поздравляю. Сегодня ты должен отправиться к моему брату, твоему дяде, р. Хаим-Шнеур-Залману [третий сын Цемах-Цедека] в Ляды, чтобы получить его благословение, и он наверняка скажет трактат по хасидизму. Ты (обращаясь к Залман-Аарону) должен отправиться с ним. Оставайся на ночь и возвращайся завтра ночью. Поскольку из-за дождей дороги и мосты стали опасными, тебе следует путешествовать только днем».
В то время в Любавичах проживало около тридцати молодых людей, некоторые из них неженатые, в том числе Ицхак-Моше бен Авраам-Хаим из Ветки, Хаим-Борух из Жлобина и Элия-Моше из Афтзуа. Ребе МААРАШ выбрал двенадцать из них, чтобы сопровождать р. Шолом-Довбера. Четыре лошади были привязаны к большой повозке, в которой путешествовали р. Шолом-Довбер и его брат Залман-Аарон, вместе с прислужниками р. Пинхас-Лейбом и р. Йосеф-Мордехаем, и двенадцатью сопровождающими хасидами, которые путешествовали в двух отдельных экипажах.
20 Хешвана 5634 г. бар-мицва праздновалась с большой радостью. Затем Ребе РАШАБ произнес трактат «Ита бе-мидраш Теилим» своего отца, Ребе МААРАШа, который существовал в рукописной форме.
24 Тевета 5663 г. Ребе РАШАБ назвал три причины, по которым хасиды пьют спиртное. Первая — «это заповедь, чтобы принести огонь человеком» — см. Эрувин 63а, Йома 21б; вторая — «напоить животное перед шхитой» — см. Бейца 40а; и третья — «напоить правильное место». Затем он сказал: «Нам нужно быть осторожными с употреблением спиртного. Я говорю «мы» как наследник моих святых отцов. Мой отец научил меня, как пить спиртное. Когда у меня была бар-мицва, он дал мне стакан спиртного, чтобы я сказал лехаим. Присутствующие протестовали, говоря, что я еще слишком мал. Тогда мой отец ответил: «Причина, по которой я даю ему спиртное, заключается в том, чтобы он перестал быть ребенком». Именно тогда мой отец объяснил мне известную мелодию «Не журитесь, хлопцы» [см. «Книга бесед» 5705 г., стр. 57].
На бар-мицве Ребе МААРАШ рассказал: «Хасид и гаон реб Ицхак-Айзик из Витебска получил благословение на долгие годы от Алтер Ребе. В 5607 году реб Ицхак-Айзик сказал мне: «Я заслужил благословения от святого Баал-Шем-Това, Магида из Мезрича и Алтер Ребе. Цемах-Цедек с большим уважением относился к хасидам, жившим во времена Алтер Ребе. «Я, — сказал реб Ицхак-Айзик Ребе МААРАШу, — был удостоен Алтер Ребе способностью правдиво править по еврейскому закону, и всю свою жизнь я заслужил правдиво разъяснять закон».
«Я отчетливо помню даже сегодня, — сказал Ребе МААРАШ, — как реб Ицхак-Айзик дрожал, когда повторял мне благословения, полученные им от великих праведников. Затем по просьбе моего отца Цемах-Цедека реб Ицхак-Айзик благословил и меня» [Трактаты 5709 г., стр. 207].
Ребе РАЯЦ
Из дневника:
В четверг 10 Тамуза мой отец велел мне встать очень рано, и в одиннадцать часов, после молитвы, мой отец отвел меня в святое место упокоения моих предков, Цемах-Цедека и Ребе МААРАШа.
Это был первый раз, когда мой отец взял меня с собой, и он точно указал мне, где стоять и какие Псалмы произносить. Он дал мне пан — просьбу об искуплении души, написанную его собственной рукой, и он велел мне прочитать ее, и показал мне, что делать с ней после прочтения.
В тот день — 10 Тамуза 5651 г. — мой отец благословил меня, положив свою руку мне на голову. По возвращении мой отец велел мне завершить пост и никому не рассказывать об этом — даже моему учителю реб Нисану.
На следующий день, в пятницу 11 Тамуза, мой отец позвонил мне в семь утра. Когда я пришел, он велел мне закрыть дверь. Затем он открыл ящик своего стола, достал маленькую пару тфиллин и сказал мне: «Эти тфиллин принадлежали моему отцу, Ребе МААРАШу. Он надевал их, когда читал Шма перед молитвой — на самом деле он носил две пары, РАШИ и рабейну Там, одновременно, и это тфиллин РАШИ». Мой отец велел мне надевать их без благословения и читать все молитвы в его комнате.
Начиная с воскресенья 13 Тамуза и далее, я приходил к нему в комнату каждый день и надевал эти тфиллин с благословением. После этого я шел в синагогу, чтобы помолиться с общиной; в это время я повторял Мишну наизусть. Мой отец предупредил меня, чтобы я никому об этом не рассказывал.
В субботу 12 Тамуза, в мой день рождения, после субботней трапезы мой отец позвал хасидов, реб Ханоха Генделя, реб Аббу, реб Шмуэля и реб Меир-Мордехая Чернина, и они вместе провели фарбренген. Они послали служку Менделя сообщить р. Нисану, что состоится фарбренген (мой отец был очень благодарен р. Нисану за все наставления, которые он мне дал), и тот немедленно пришел. Позже прибыли р. Шломо-Хаим, шохет, р. Яаков-Копель Зеликсон и р. Довид. Мой отец молился днем под мелодию Симхат-Тора, и фарбренген продолжался до поздней ночи. Примерно за полчаса до захода солнца они сделали перерыв и произнесли благословение после еды. Мой отец много говорил и был в очень радостном настроении, что всех удивляло, но никто не осмеливался спросить, почему [см биографию Ребе РАЯЦа том 1, стр. 91-93].
В своем дневнике [см. Трактаты 5711 г., стр. 171-173] Ребе РАЯЦ добавляет больше подробностей:
В среду 9 Тамуза 5651 г., мой отец позвал меня и предупредил, что то, что он мне сейчас скажет, я не должен никому открывать, и я должен сделать все в точности так, как он мне наставит. Он сказал: «В наступающую субботу 12 Тамуза, будет твой одиннадцатый день рождения, и я хочу дать тебе распорядок, так же, как мой отец дал его мне от имени моего деда, Цемах-Цедека. Распорядок, который Алтер Ребе дал своему сыну Мителер Ребе и своему внуку Цемах-Цедеку, заключался в том, что тфиллин следует надевать на одиннадцатый день рождения, но в полной тайне.
В четверг вечером я боялась идти спать, опасаясь встать позже положенного времени. Недостаток сна утомил меня, и после того, как я впервые наложил тфиллин в пятницу утром, я провалился в глубокий сон, все еще одетый. Когда служка Мендель увидел, что я сплю в одежде, он попытался разбудить меня, но так как я был очень уставшим, ему это не удалось. Поскольку цвет моего лица стал бледным, он решил рассказать об этом моей матери. Когда моя мать вошла в мою комнату и увидела бледность моего лица и то, как крепко я сплю, она очень испугалась и тут же пошла рассказать об этом моему отцу. Мой отец успокоил ее и сказал, что ей не о чем беспокоиться.
В пятницу мои родители отвезли меня к моей бабушке Ривке, чтобы получить ее благословение на мой день рождения. В то время моя бабушка Хана [жена р. Йосеф-Ицхака из Овруча, сына Цемах-Цедека] также гостила у нас и тоже благословила меня. После этого меня благословили и мои родители.
После этого мой отец поручил мне просмотреть раздел Торы с знаками кантилляции. Затем он позвал меня в свою комнату и сказал: «В эту субботу, когда я буду произносить слова хасидизма, ты будешь стоять рядом с р. Копелем Зеликсоном». Он всегда стоял в первом ряду, когда мой отец говорил хасидизм. Эта хорошая новость очень обрадовала меня, и я немедленно побежал рассказать об этом матери. Задолго до зажигания свечей я стоял в комнате, где мой отец произносил хасидизм после встречи субботы, и ждал его там вместе со всеми хасидами.
В 5651 г. мой отец начал изучать книгу «Тания» со мной три раза в неделю. Мы учили только несколько строк за раз, и содержание в основном состояло из историй и идей о книге «Тания». Однажды мой отец сказал мне, что в мидраше говорится, что когда человек спит, душа возвышается и черпает жизнь из высших сфер. Хасиды объясняют это так, что в это время душе даруется понимание идеи или фразы в книге «Тания». Затем мой отец наставил меня, что после произнесения благословения перед сном я должен поразмышлять над уроком в книге «Тания», который мы выучили вместе, так что я должен заснуть, думая об этом [см. «Книгу бесед» 5705 г., стр. 16].
Празднование бар-мицвы:
В воскресенье 11 Ияра 5653 г. (за два месяца до бар-мицвы) была глава «Ахарей-Кдошим» и мой отец сказал трактат хасидизма на стих «Будь сильным и будь мужчиной».
В нем обсуждается четыре термина для «человека» — Адам, Энош, Иш, Гевер. В нем мой отец описал достойного восхищения Адама и прекрасного Иша и показал, как названия Энош или Гевер зависит от каждого человека в отдельности.
Адам и Иш, указал он, — это термины, описывающие сущностный уровень соответствующего человека. Конкретно: Адам говорит о разуме, то есть об уровне служения, который порождается интеллектуальной деятельностью. Иш говорит об эмоциях, то есть об уровне служения, который фокусируется на эмоциональных атрибутах души и на утонченности черт характера. Энош и Гевер — это (так сказать) прилагательные, описывающие основные уровни Адам и Иш. Конкретно: Энош указывает на слабость, в то время как Гевер указывает на силу. То есть, если уровень служения, характеризуемый как уровень Адам или Иш, выполняется слабым образом, то его можно описать термином Энош. Если же Адам или Иш выполняет ожидаемую от него духовную работу энергично, то его можно описать термином Гевер. Таков смысл приведенного выше утверждения моего отца о том, что от него и только от него зависит, будет ли человек назван Энош или Гевер.
Это был первый трактат, который принес мне истинное интеллектуальное удовольствие. В нем я ощутил значение слова «Ребе», согласно моему пониманию тех дней, и почувствовал значение слова «отец».
Я помню фарбренген, на котором три вышеупомянутых хасида сидели вместе после этого трактата, каждый из них объяснял мне это в своем собственном стиле. Реб Меир-Мордехай объяснил уровень Адам, как там упоминалось, Реб Гендель обсудил уровень Иш, а мой учитель, реб Нисан, разъяснил использование терминов Энош и Гевер, указав на то, в какой степени слабость и сила человека зависят исключительно от того, как на практике выполняется его служение.
Когда приближался день моей бар-мицвы, мой отец внушил мне три вещи: 1. Никогда не обманывать себя. 2. Никогда не обманывать кого-то другого. 3. Никогда не позволять себя обманывать. Все это (он сказал) должно быть «без всякой суеты».
На Симхат-Тора 5704 г. Ребе РАЯЦ упомянул эту историю и добавил: «Уже пятьдесят лет я следую указаниям отца, месяц за месяцем, неделю за неделей, день за днем. Поэтому меня невозможно обмануть. Я, кто я? Мое «я» — это все «самоаннулирование». Хотя я не хочу говорить о себе так, тем не менее, это дело касается общества. Те, кто думают, что могут обмануть меня, даже немного, обманывают себя» [см. «Книгу бесед» 5704 г., стр. 36]
В рамках подготовки к бар-мицве мне пришлось выучить и освоить три трактата: один короткий и два длинных. Мой отец поручил мне повторить один из длинных в понедельник недели гл. «Балак», которая была 12 Тамуза, на местах упокоения моего деда (Ребе МААРАШа) и прадеда (Ребе Цемах-Цедека). Он сказал мне повторить короткий публично, за праздничным столом в тот же день после молитв, а третий трактат в определенное время, которое записано в моих записях того времени. Никто не должен был знать об этом третьем трактате. В те дни я считал это серьезным испытанием — но и это я выдержал, хотя это влекло за собой серьезную битву с самим собой. Действительно, моя жизнь в тот период представляла собой ряд таких новых испытаний, каждое из которых, казалось, требовало больше борьбы, чем могли выдержать мои детские силы.
В 5640 году, в год моего рождения, 12 Тамуза, мой день рождения, выпал на понедельник. Точно так же в 5653 г., в год моей бар-мицвы, 12 Тамуза выпало на понедельник.
В общем, воспоминания любого человека могут заполнить целый том. Вот как мой отец объяснил стих [«Берешит» 5:1.] «Это книга поколений человека», то есть, что поколения человека служат для заполнения книги.
В понедельник 12 Тамуза был воодушевляющий хасидский фарбренген, который продолжался много часов.
В шесть часов они умылись для сеудас мицва. Мой отец был в приподнятом настроении и сказал, что у глав ХАБАДа есть семейная традиция, что в день бар-мицвы Ребе просит сына «попросить что-то». И так же мой отец попросил меня: «Йосеф-Ицхак — спроси что-то».
Я спросил отца:
Написано, что перед молитвой следует сказать, что я принимаю на себя позитивную заповедь: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Почему было установлено произносить это перед молитвой — если это потому, что нужно иметь любовь к ближнему сразу после пробуждения, то почему это не произносится вместе с утренними благословениями?
Мой отец ответил:
Когда у отца много детей, его величайшее удовольствие — видеть их едиными и полными любви друг к другу. Молитва — это просьба человека к Б-гу как о его материальных, так и о духовных потребностях. Перед такой просьбой следует доставить удовольствие нашему Отцу Небесному, и именно поэтому мы берем на себя эту заповедь непосредственно перед молитвами.
Я рассказываю эту историю, чтобы вы могли понять, какие наставления отец должен дать своему сыну в день его бар-мицвы.
Любовь к ближнему проявляется не только через предоставление другому человеку еды, комнаты и питания или беспроцентной ссуды. Любовь к ближнему должна также отражаться в признании — всем своим существом — того, что потребности другого важнее собственных. Есть известное высказывание старейшин-хасидов: «Человек должен любить себя так же, как он любит своего ближнего-еврея» [см. «Книгу бесед» 5700 г., стр. 156-157].
В «Ликутей Сихот» [том 2, стр. 597] Ребе Король Мошиах ссылается на эту историю и указывает, что послание, которое Ребе РАЯЦ получил от своего отца в день своей бар-мицвы, было подготовкой, которая проложила путь для всего его лидерства. Тот факт, что Ребе РАЯЦ рассказал нам эту историю, следует воспринимать как личное указание каждому человеку. Первый шаг в лидерстве — а каждый человек может быть лидером, будь то в более широком сообществе, семье или, по крайней мере, по отношению к себе — должен быть пропитан духом любви к ближнему, когда потребности другого человека имеют приоритет над собственными потребностями. Даже прежде чем просить успеха в молитве и служении — нужно сначала объединиться с каждым евреем. Это сосуд для благословения Всевышнего, как духовного, так и материального.
Перед моей бар-мицвой мой отец дал мне — на несколько дней — трактат «Ита бе-мидраш Теилим». Он сказал мне, что это был трактат, который Цемах-Цедек дал Ребе МААРАШу на его бар-мицву, и который впоследствии Ребе МААРАШ дал Ребе РАШАБу на его бар-мицву.
За несколько дней до моей бар-мицвы мой отец позвал меня, чтобы я прочитал один из трактатов, и когда я закончил, мой отец заметил, что я хотел что-то спросить. Однако в этот момент кто-то пришел поговорить с ним. После того, как они закончили, мой отец поинтересовался у меня о том, что я хотел спросить. Я начал говорить трактат под названием «Спускающиеся на кораблях в море». Как только я начал говорить, губы моего отца задрожали, и он спросил меня, когда я видел его отца, Ребе МААРАШа? Я ответил, что видел его в пятницу перед субботой — когда я не спал — и закончил просматривать трактат [см. беседу на гл. «Пинхас» 5687 г.].
Ребе Король Мошиах
Большую часть своих молодых лет Ребе провел в доме своего отца, где он и накопил свои фундаментальные знания во всех областях Торы. Очевидцы говорят, что отец Ребе, рабби Леви-Ицхак Шнеерсон — раввин Екатеринослава — проводил целые ночи за изучением мудрости Торы вместе со своим сыном!
Хасид р. Шнеур-Залман Виленкин, рассказывает, что однажды в субботу лекция отца Ребе была особенно эзотерической по содержанию, поскольку основывалась на каббале. Один из присутствующих имел наглость спросить, для чьей пользы рав читает это, потому что никто не понимал смысла его слов! Рабби Леви-Ицхак сказал указывая в сторону: «Там в углу, сидит мальчик, который понимает все, что я говорю».
Часто рабби Леви-Ицхак советовался со своей женой. Она обычно говорила: «Нам следует послушать, что скажет Мендель — у него ясная голова».
Ребецн Хана сказала от имени своего мужа, что к тому времени, как Ребе достиг возраста бар-мицвы, он уже был гением мирового масштаба!
Однажды хасид посетил йешиву «Торат-Эмет» в Иерусалиме. Глава йешивы, р. Моше-Лейб Шапиро спросил хасида, кто он и откуда приехал. Хасид ответил, что он из Екатеринослава. Глава йешивы тут же спросил его, знает ли он раввина города и его сына. Хасид ответил, что хорошо их знает, и даже присутствовал на бар-мицве сына раввина. Он вспомнил, что на бар-мицве рабби Леви-Ицхак спросил сына: «Знаешь ли ты, кем ты становишься сегодня?» Тот не ответил, но слезы навернулись на его глаза.
Ребецн однажды вспоминала о бар-мицве: «После выступления, которое произвело огромное впечатление на всех, кто его слышал, [будущий] Ребе разрыдался. Многие гости, увидев это, заплакали вместе с ним. Я знаю, что мой муж попросил нашего сына пообещать ему что-то, но я не знаю, что именно. Однако я помню, что в пятницу вечером, 11 Нисана 5675 (1915) года, когда он, наконец, согласился дать обещание, в доме была большая радость, и танцы продолжались до поздней ночи» [Биография р. Леви-Ицхака том 2, стр. 343-346].
