В древнюю эпоху в Израиле, как и у других народов, суд был в руках главы рода, племени или народа. Вождь племени, высшая его инстанция во всех сферах жизни, был в то же время судья, обязанностью которого было решать все спорные вопросы.
Роль судьи была весьма значительна, и не случайно судьями названы были все вожди Израиля со времен Йеошуа бин Нуна и до установления царства. Суд был выражением Божьей справедливости — судьи судили от имени Б-га, а суд их был судом Божьим. Поэтому в Торе слово «судья» временами заменено словом «Б-г», а люди, представшие перед судом, чувствовали себя, словно стоят они перед Б-гом: «Пусть предстанут оба человека, у которых тяжба, перед Г-сподом, перед священниками (коэнами) и судьями, которые будут в те дни» (Дварим 19:17).
Суд истинный и справедливый является одним из самых решительных требований Торы. И заповедано судье «не отклонять права неимущего в тяжбе его» (Шмот 23:6). Вместе с тем, указано судье «не потакать нищему в тяжбе его» (там же, 3), то есть не извращать истины в пользу нищего из милости. Истиной и справедливостью должны руководствоваться судьи. Тора предостерегает судью не брать мзды: «И мзды не бери, ибо мзда ослепляет зрячих и извращает слова праведных» (там же, 8).
С поселением колен Израилевых в Эрец Исраэль суд перешел в руки старейшин городов и их судей: «Судей и надзирателей поставь себе во всех вратах твоих, которые Г-сподь, Б-г твой, даст тебе для колен твоих, и будут они судить народ праведным судом» (Дварим 16:18). Из слов «поставь себе во всех вратах твоих» видно, что каждому городскому обществу предоставлено было право иметь судей, сведущих в Законе Г-споднем.
Кроме местных судов, существовали центральные суды, власть которых распространялась на всю страну, на весь народ. Таким был суд, во главе которого стоял Моисей (Моше). Суды в небольших городах имели те же прерогативы, что и центральные суды, а разница между ними была в степени сложности разбираемых тяжб: «И выбрал Моисей людей способных из всего Израиля и поставил их главами над народом: тысяченачальниками, стоначальниками, пятидесятиначальниками и десятиначальниками. И судили они народ во всякое время; дело трудное доносили Моисею, а всякое малое дело судили сами» (Шмот 16:25-26).
Суд отличался необычайной простотой. Судьи сидели в воротах города или у врат Храма. Соломон (Шломо) построил зал, «дабы судить в нем, зал суда сделал и облицевал его кедром сверху донизу» (Млахим I 7:7). Дело излагалось устно. В большинстве случаев прибегали к показаниям свидетелей. Закон требует тщательного расследования перед вынесением приговора: «А ты хорошо расследуй, расспроси, допытывайся, и вот — верно, совершена была эта мерзость в твоей среде» (Дварим 13:15). Приговор выносился сразу вслед за выяснением обстоятельств дела и немедленно приводился в исполнение.
Отношение мудрецов к суду высказал рабби Шимон бен Гамлиэль: «На трех основах зиждется мир: на суде, на истине и на мире» (Авот 1:18). Об ответственности судей говорит Рамбам: «Всегда должен чувствовать судья, будто меч занесен над его шеей и ад разверзается под ним. И следует ему знать, кого он судит и перед Кем он судит, и кто может пострадать от него, если отклонится он от истины, ибо сказано: „Г-сподь присутствует в общине Божьей“ (Псалмы 82:1). И сказано: „Глядите, что вы делаете — не для человека вы судите, а для Г-спода...“ (Хроники II 19:6)».
«Всякий судья, который судит неправедно, заставляет Провидение оставить Израиль, но судья, который судит праведно хотя бы один час, словно исправляет весь мир и возвращает Израиль под сень Провидения. Не существует для судьи ничего, кроме того, что видят его глаза. И пусть всегда будут для тебя истец и ответчик нечестивы, считай их доводы лживыми и суди только по твоему разумению. Но когда уйдут от тебя после приговора, да будут они в глазах твоих праведниками, если приняли они решение суда...» (Рамбам).
Для разбора имущественных тяжб Талмуд не требует особого состава суда. Главное требование, чтобы не судил один судья. «Не будь судьей единственным, ибо нет единственного судьи, кроме Одного [Б-га]» (Авот 4:8). Необходимый кворум составляли трое судей. Характерно для еврейского суда то, что любые трое, даже не будучи специалистами, получают право суда, и по просьбе одной из сторон они вправе вызвать на суд другую сторону, чтобы выслушать обе стороны, вынести приговор и исполнить его. Но это могло быть лишь там, где не было постоянного суда, или в тех случаях, когда законный суд был лишен возможности заставить виновного выполнить свое решение.
Существовал также третейский суд, когда сами тяжущиеся выбирали судей, которые должны были решить спорное дело в пользу одной из сторон. После того, как суд вынес свое решение, тяжущихся вводили в помещение суда и старший из судей объявлял им решение. Он не в праве был открыть, кто из судей высказался в пользу каждой из сторон.
Уголовные дела, исходом которых мог быть смертный приговор, высылка в город-убежище или присуждение к бичеванию решались судом из двадцати трех судей. Самым тяжелым наказанием, которое предусматривали законы Торы, была смертная казнь, и талмудисты, испытывавшие отвращение к этому наказанию, искали пути уклониться, по возможности, от вынесения смертных приговоров. Синедрион, вынесший смертный приговор раз в семьдесят лет, называли «губительным»...
В уголовном суде не являлось решающим доказательством признание обвиняемого, а свидетельство обвинения, базирующееся на одном свидетеле, было недостаточным для осуждения. Назидательный пример этого приводит рабби Шимон бен Шетах. Однажды видел он человека, преследующего свою жертву. Преследуемый забежал в разрушенную хижину, преследователь — за ним. Рабби Шимон побежал туда. Он нашел несчастного убитым, в луже крови, а убийцу — с ножом, обагренным кровью. Крикнул ему рабби Шимон: «Убийца! Кто убил этого человека, я или ты? Но так как не видел я убийства своими глазами, ты не понесешь кары от руки человеческой, но нет сомнения, что тебя покарает Небо». Так говорил глава Синедриона, который в других случаях не колебался в вынесении смертного приговора.
Более того: по еврейским законам преступника наказывают, только если до совершения преступления он был предупрежден, что его деяние запрещено Торой, — тогда ему положено наказание.
