Главы ХАБАДа всегда требовали от своих хасидов действия: Ребе делает все, что в его силах, чтобы помочь, но хасид должен твердо помнить, что главный принцип служения — не жалеть собственных усилий. И тогда рушатся все преграды и исполняются все благословения. Связь между Ребе и хасидом уникальна. Уникальность ее заключается в том, что она — всегда двусторонняя. Как нет хасидов без Ребе, так не бывает Ребе без хасидов.
Мы хотим познакомить наших читателей с удивительным человеком, судьба, жизнь и характер которого формировались на протяжении 97 лет благословениями четырех Ребе ХАБАДа. Он был человеком истины и действия, настойчивого действия. И настойчивость эта приносила плоды.
Рабби Авраам-Сендер Немцов родился в 1871 г., в городке Камень, Витебской губернии. Отец его, реб Яаков, был скромным и набожным евреем. Мать его, Эстер-Хася, была женщиной добросердечной и богобоязненной.
Что такое благословение Ребе, рабби Немцов узнал с самого детства. Будучи совсем маленьким, он однажды из любопытства захотел попробовать на вкус огонек свечи. Тогда все закончилось причитаниями матери, громким плачем ребенка и волдырем на обожженном языке. Потом волдырь прошел, волнения улеглись. Авремеле был еще слишком мал, чтобы уметь разговаривать, и поэтому неладное заподозрили гораздо позже, когда он подрос. В то время, как его сверстники уже выговаривали свои первые слова, Авремеле молчал. Не заговорил он ни в два, ни в три года. Так его и прозвали: немой Авремеле.
Отчаявшаяся мать обратилась за благословением к одному из сыновей Цемах-Цедека. Тот посмотрел на ребенка и спросил: «Но он слышит?» Мать кивнула. «Раз слышит, значит, заговорит», — заключил праведник. Прошло совсем немного времени, и благословение исполнилось. Теперь мальчик наравне со своими товарищами мог сидеть в хедере и под надзором меламеда штудировать Пятикнижие. У него обнаружились необычайное усердие и блестящие способности к учебе. Когда Авраам-Сендер подрос и стал юношей, руководство общины предложило ему выбрать для продолжения учебы любую йешиву, все расходы взяв на себя. Выбора, однако, Авраам-Сендер сделать не успел, так как в возрасте 20 лет его призвали на службу в царскую армию.
Селедка, хлеб и вода
Первая трудность, с которой столкнулся Авраам-Сендер, заключалась в отсутствии кошерной еды. Довольствоваться приходилось селедкой, хлебом и водой.
Понятно, что сил такое питание солдату вряд ли прибавит. Кто-то из сослуживцев Авраам-Сендера забеспокоился, что из-за этого может ослабнуть обороноспособность армии, и исправно доложил в штаб, что солдат Немцов добровольно морит себя голодом. Его вызвали к начальству.
«Ты, еврей, хитер, — объявил командир, не скрывая чувств. — Хочешь симулировать слабость организма и получить легкую работу? Не выйдет!..» Авраам-Сендер объяснил, что ни о какой симуляции и речи быть не может. Согласно еврейскому закону, он просто не может есть все подряд. «В армии свои законы, — отрезал командир. — И мы заставим тебя есть то, что едят все». Терять солдату было нечего, и он предложил командиру устроить испытание. Еще месяц он продолжит питаться селедкой, хлебом и водой. Если после этого он сможет исправно нести свою службу, не отставая от своих сослуживцев ни в чем, тогда он получит официальное разрешение от начальства на кошерное питание.
Прошел месяц, и Авраам-Сендер доказал начальству, что силы у него те же, и службу он способен нести не хуже своих товарищей. Бегал он быстрее остальных и даже мог удержать в вытянутой руке тяжелую винтовку. Командир остался доволен и даже проникся уважением к солдату-еврею.
«Я хочу стать хасидом!»
После шести лет службы Авраам-Сендер, демобилизовавшись, вернулся домой. Все эти годы он помнил об обещании руководства общины отправить его на учебу в любую йешиву. Община тоже помнила об этом. Подумав, Авраам-Сендер выбрал йешиву «Томхей-Тмимим» в Любавичах, которую не так давно открыл рабби Шолом-Довбер (пятый Любавичский Ребе).
Авраам-Сендер знал, что в новую йешиву принимают не каждого желающего. Кроме того, было одно препятствие, которое могло ему серьезно помешать, — возраст. В двадцать шесть лет трудно стать студентом йешивы, в которой учатся совсем еще юноши. И все же он решил добиться своего во что бы то ни стало.
В Любавичах у Авраам-Сендера жил родственник, рабби Шауль, дядя его матери. Авраам-Сендер обратился к нему с просьбой: походатайствовать за него перед Ребе.
Выслушав просьбу рабби Шауля, Ребе ответил отказом: «Этот молодой человек провел шесть лет в окружении неевреев. Кроме того его образ мышления уже устоялся, а на таких трудно воздействовать».
Выслушав родственника, Авраам-Сендер сказал: «Передайте, пожалуйста, Ребе, что я должен быть зачислен именно в эту йешиву. Я ведь мог бы выбрать любую другую в России или Польше, но хочу учиться именно здесь. И кроме того, почему я должен учиться в йешиве литовского направления? Я хочу стать хасидом!»
Рабби Шауль с бьющимся от волнения сердцем вновь вошел в кабинет к Ребе и передал слова настойчивого родственника. Очевидно, Ребе на этот раз почувствовал, что от намерений молодого человека исходит искренность, и дал свое согласие.
В Англии
Отучившись два года, Авраам-Сендер женился, поселился с женой в своем родном городке Камень и стал работать шойхетом (резником).
Вскоре, во время одной из встреч, Ребе РАШАБ посоветовал рабби Немцову уехать в Англию. Что и говорить, это было довольно неожиданно, но рабби Немцов беспрекословно последовал совету Ребе.
В качестве местожительства рабби Немцов избрал Манчестер. Он был одним из первых хасидов ХАБАДа в Англии. Благодаря его активным усилиям, там начала расти любавичская община.
Больше пятидесяти лет рабби Немцов прожил в Англии. Продолжая свою работу шойхета, он никогда не забывал о том, что он прежде всего — посланник Ребе. Скрупулезно следуя всем тонкостям законов шхиты, рабби Немцов был не менее скрупулезен в исполнении заповедей Торы и соблюдении обычаев ХАБАДа. Кроме того, рабби Немцов ни на миг не останавливал свою учебу. После тяжелого рабочего дня он проводил уроки по Талмуду, еврейскому закону и учению хасидизма и еще успевал работать над книгой. Она вышла, когда рабби Немцов был уже в преклонном возрасте...
«У нас теперь есть Ребе!»
В 1937 году рабби Немцов отправился в Париж, чтобы встретиться там с рабби Йосеф-Ицхаком Шнеерсоном, Шестым Любавичским Ребе. Во время этой встречи Ребе благословил рабби Немцова и сказал ему: «Вы искали правду, вы нашли правду, и вы живете правдой».
10 Швата 5710 (1950) г. Шестой Любавичский Ребе Йосеф-Ицхак Шнеерсон скончался. Как только весть об этом достигла любавичской общины Англии, рабби Немцов сразу же отправил телеграмму в «Севен Севенти»: «И да утешит нас Всевышний Менахемом», намекая на зятя и помощника Ребе рабби Менахем-Мендла Шнеерсона.
Когда семидневный период траура закончился, любавичские хасиды Англии во главе с рабби Немцовым составили специальное письмо, которое говорило о связи хасидов с нынешним Ребе. В этом письме впервые прозвучали слова: «Нашему господину, наставнику и Ребе, Королю Мошиаху…» Это письмо было отправлено в Нью-Йорк, на адрес секретариата «Севен Севенти».
Сам будущий Ребе неоднократно подчеркивал, что шестой Любавичский Ребе Йосеф-Ицхак Шнеерсон, впервые провозгласивший: «Немедленное раскаяние — немедленное Освобождение», является Мошиахом. Ребе строил свое утверждение, прежде всего, на том, что Мошиах должен быть главой поколения. Возглавив движение ХАБАД, Ребе сам стал главой поколения. Поэтому ничего удивительного нет в том, что многие хасиды приняли его и как нового Ребе, и как Мошиаха.
Вскоре рабби Немцов, чтобы быть поближе к будущему Ребе, эмигрировал в США.
Известно, что рабби Менахем-Мендл на протяжении целого года отказывался принимать на себя роль руководителя движения ХАБАД. Тем не менее, весь этот год он исполнял, если можно так выразиться, некоторые обязанности Ребе. Так, он принимал людей на аудиенцию и отвечал на письма с просьбами о благословении. На все просьбы о том, чтобы официально занять пост Ребе, рабби Менахем-Мендл отвечал: «Ребе жив».
И вот год прошел. Наступило десятое Швата 5751 (1951) г. В «Севен Севенти», в малом зале намечался большой фарбренген по случаю годовщины того дня, как предыдущий Ребе покинул этот мир. Еще задолго до этой даты поговаривали о том, что РАМАШ (так называли хасиды рабби Менахем-Мендла Шнеерсона, по первым буквам его имени) должен стать во главе ХАБАДа, хотя сам рабби Менахем-Мендл пресекал любые разговоры на эту тему.
Фарбренген начался. Ребе заговорил о связи с предыдущим Ребе. Затем он сказал: «Наши мудрецы учат, что прибыв в город, следуют его обычаям. Традиция, которая сложилась здесь, в США, такова: прежде чем приступить к какому-либо новому проекту, делают официальное заявление. Вот официальное заявление, которое я хочу сделать: „Приступайте к действиям. И результатом этих действий должны быть три вида любви, открытые вами в каждом еврее — любовь к Б-гу, любовь к Торе и любовь к своему ближнему“».
Ребе подал знак, и собравшиеся запели нигун. Хасиды пребывали в смятении. С одной стороны, Ребе официально не объявлял о том, что принимает на себя роль лидера. С другой стороны, намек был более чем прозрачный. Ребе продолжал говорить. Напряжение росло. И в этот момент встал рабби Немцов. «Беседы — это очень хорошо, — произнес он громко, — но все же мы хотим услышать от Ребе маамар!..» Наступила тишина. Все ждали реакции Ребе. Каждый был более чем хорошо знаком с традицией ХАБАДа: если претендующий на пост Ребе произносит маамар, это значит, что он официально принимает на себя руководство Движением. Так было со всеми Ребе ХАБАДа. Вот-вот это должно было произойти сейчас, и это произошло. Ребе произнес свой первый маамар «Бати ле-Гани», основанный на маамаре предыдущего Ребе.
«А сейчас мы скажем лехаим», — произнес Ребе, закончив первую часть. В ту же секунду восьмидесятилетний рабби Немцов взобрался на стол и, не скрывая своего ликования, крикнул: «Хасиды! Слушайте меня! Сегодня у нас великий день! У нас теперь есть Ребе! И по этому случаю мы должны произнести благословение Шеэхеяну!» Рабби Немцов, не снижая тона, громко прочитал полное благословение и собравшиеся, не скрывая своей радости, ответили: «Омэйн!» Ребе улыбнулся и спросил у стоящего на столе рабби Немцова: «Я могу продолжать?» Рабби Немцов спрыгнул со стола и благословил Ребе — по случаю принятия им лидерства — от имени всех хасидов ХАБАДа. Собравшиеся ответили: «Омэйн!» — и запели нигун.
