Есть в словах мудрецов наших два выражения, говорящих о том, что Всевышний посылает человеку только добро. Первое гласит: «Все, что Всевышний делает, — к добру» [«Брахот» 60б], а второе: «Это также к добру» [«Таанит» 21а].
Различие между этими выражениями состоит прежде всего в том, что в Талмуде слова «все, что Всевышний делает, — к добру» приводятся на арамейском языке, а слова «это также к добру» — на священном языке. Священный язык — святой, очищенный; все его выражения предельно ясны, и если изречение приводится на нем, то это означает, что ясно видно, что все происходящее — к добру. Арамейское же выражение означает только уверенность, что все происходящее ведет к добру, самого добра при этом не видно.
Это различие лучше всего поясняют примеры, которые приводит Талмуд.
Рабби Акива находился в пути. Он ехал на осле и вез с собой свечу и петуха...
Сегодня, отправляясь в дорогу, берут с собой другие вещи: чековую книжку, зубную щетку и т.п. А в те времена брали с собой свечу, чтобы иметь возможность учить Тору ночью, петуха — чтобы он своим кукареканьем в полночь будил ото сна для занятий Торой. А на осла садились, чтобы он тащил на себе груз, а голова оставалась свободной от забот о нем.
...Так вот, Всевышний устроил так, что в город, в котором рабби Акива хотел остановиться на ночлег, его не впустили, и он остался ночевать в поле. Подул ветер и загасил свечу, рабби Акива оказался в темноте. Лев загрыз осла, дикая кошка съела петуха. А рабби Акива сказал: «Все, что Всевышний делает, — к добру».
Позже выяснилось, что все это действительно было к добру. В ту самую ночь разбойники разграбили тот город. Если бы рабби Акива ночевал в городе, он не избежал бы участи его жителей; если бы у него в поле горела свеча, его бы заметили; если бы осел закричал, а петух закукарекал, это услышали бы разбойники, и понятно, что произошло бы. Благодаря тому, что рабби Акива все это потерял, он остался жив и невредим.
Как иллюстрацию изречения «это также к добру» Талмуд приводит историю, произошедшую с мудрецом по имени Нахум, прозвище которого было «Иш гам зу» (дословно «человек [который говорит:] это также»). Такое прозвище он получил из-за своего обыкновения обо всем говорить: «Гам зу ле-това», то есть «это также к добру».
Однажды его послали в Рим с важным поручением к императору и дали ларец с драгоценными камнями и жемчугом, чтобы он преподнес его императору. На пути, когда он ночевал на одном постоялом дворе, его обокрали, а в ларец вместо драгоценностей насыпали земли. Обнаружив это, Нахум, как всегда, сказал: «Это также к добру». Раз евреи послали его с важным поручением к императору, он должен его выполнить, а Всевышний ему поможет.
Когда его ввели к императору и он преподнес свой подарок, ларец открыли и увидели, что он полон земли. С Нахумом хотели уже поступить, как поступают с государственными преступниками, но Всевышний послал пророка Элияу, принявшего облик римского министра, и тот сказал императору: «Может быть, это та земля, с помощью которой Авраам одержал победу в войне?». У народов мира нет недостатка в войнах, и тут же представился случай испытать эту землю. И действительно, с ее помощью император победил врагов.
Различие между двумя этими примерами состоит в следующем. Рабби Акива в самом деле испытал неприятности: он потерял осла и петуха, сидел в темноте и ночевал в поле. В будущем это обернулось добром, но пока приключения были весьма неприятными.
У Нахума же с самого начала не было никаких неприятностей. Наоборот, если бы он поднес императору драгоценные камни и жемчуг, кто знает, принял ли бы тот этот подарок, потому что во дворцах нет недостатка в драгоценных камнях и жемчуге. А вот земля была принята охотно.
Короче говоря, рабби Акива попал в одну беду, благодаря чему спасся от другой, куда большей. У Нахума же всё, что произошло с ним, было добром.
Теперь мы поймем, что выражение «это также к добру» имеет преимущество по сравнению с выражением «все, что Всевышний делает, — к добру». В первом случае человек видит, что и это (как бы показывая пальцем) к добру. Совершившееся не есть нечто, что совершилось ради добра, это добро само по себе. Может быть, конечно, что раньше он держал глаза закрытыми, не видел, что это добро, и мог подумать, что случившееся принесло ему убыток и горе. Но открыв глаза, он увидел, что с самого начала было только одно добро.
Нахум был учителем рабби Акивы [«Хагига» 12а]. Это значит, что рабби Акива принадлежал к поколению, следующему после поколения Нахума, когда мрак изгнания сгустился (потому что с каждым поколением мрак изгнания все более сгущается). В его поколении уже не могли ясно видеть, что все, что происходит, — добро, даже точно зная, что это так. Все, что могло бы явиться открыто, оставалось в категории «все, что Всевышний делает, — к добру». В поколении же Нахума, который жил вскоре после разрушения Храма (а возможно, и во времена Храма), люди еще могли, даже в мирских делах, видеть, что «это также к добру».
Сейчас мы все ближе и ближе ко времени Освобождения, к тому времени, о котором сказано: «А любящие Его — словно восход солнца во всей мощи его!» [«Шофтим» 5:31. См. «Тания», гл. 26]. Тогда Всевышний «вынет солнце из футляра его» [«Танхума» гл. «Шофтим» 9], и все увидят воочию, что всё без исключения — к добру, и скажут: «Это — Б-г, на Которого надеялись мы» [Йешаяу 25:9]!
