Человек призван не только верить во Всевышнего, но и полагаться на Него». Быть уверенными в том, что Он, благословенный, непременно обеспечит его всем необходимым. Иными словами, «уповать на Б-га». Вера называется словом «эмуна», а упование — «битахон».
Отличие упования от просто веры
Речь идет, несомненно, о разных понятиях. Вот одно из отличий между ними. Вера есть нечто постоянное. Это не требующая доказательств убежденность в истинности чего-либо, которая, в силу этого, постоянно присутствует в жизни того, кто верит, даже тогда, когда практического значения она не имеет.
[Обособленность веры от практики проявляется и в том, что человек способен совершать поступки, вступающие в полное противоречие с тем, во что он верит. Как в известном примере из Талмуда («Брахот» 63а): «Вор, совершающий подкоп, призывает на помощь Б-га».]
К примеру: человек верит, что обеспечение всех его материальных нужд находится в руках Всевышнего. Было бы, конечно, неправильным сказать, что вера в это пробуждается в его сердце лишь в то время, когда он на деле занят вопросами достатка. Нет, с этой верой живет он постоянно.
Упование, в свою очередь, суть чувство, возникающее в душе человека, когда необходимость в нем действительно появляется. [Это не значит, конечно, что только в момент испытаний начинает человек уповать на Всевышнего, воспитывать в себе это качество. В эти минуты, скорее, эта еще ранее присущая ему черта становится явственно ощутимой, выдерживая экзамен на истинность]. Так, приступая к работе, с помощью которой человек надеется заработать на жизнь, он полагается на Всевышнего, он уверен, что Всевышний непременно благословит дела его рук (или его деловые начинания), что вдоволь обеспечит его достатком. [Как сказано в Торе («Дварим» 15:18): «И благословит тебя Б-г, Всесильный твой, во всем, что будешь ты делать»].
Или когда настигает, не дай Б-г, человека беда и никакого естественного способа обрести спасение тот не видит [в одном из своих писем Ребе РАЯЦ объясняет, что истинное упование на Всевышнего проявляется именно тогда, когда никакой естественной надежды, пусть даже самой ничтожной, для человека не осталось], он все же не впадает в отчаяние [не вопрошает: «Откуда же придет мне помощь?» (Псалмы 121:1)], а преисполнен уверенности, что Всевышний, властвующий над природой мира и способный подвергать ее изменениям, непременно пошлет ему избавление.
Само упование приводит к спасению
Но не только тот факт, что Всевышний всегда может вмешаться в естественный ход событий, служит основой для упования. Само упование, как таковое, в силах повлечь за собой божественное спасение. Само то, что человек полагается на Всевышнего, становится залогом того, что Всевышний отвечает на все его, человека, просьбы.
Именно так можно объяснить идею упования. Ведь на первый взгляд, уверенность человека, что «все будет хорошо», может показаться необоснованной. Под упованием имеется в виду, что человек не сомневается, что Всевышний окажет ему милость, и что ждет его явственно ощутимое благо. Иными словами, «благо» не только с точки зрения Всевышнего, посчитавшего, что то, что должно произойти, суть польза для этого человека, но и в глазах самого человека, который сможет убедиться, что произойдет нечто действительно хорошее, в прямом смысле слова. Так вот, это и кажется непонятным. Ведь причиной того, что находится человек, не дай Б-г, в беде, вполне может быть и посланное ему Свыше наказание за его проступки. На каком основании, тогда, может человек заявлять, да еще и без тени сомнения, полностью отбросив всякую тревогу, что Всевышний непременно спасет его от горечи и страданий? Не подвергнет его наказанию — что тоже несет в себе, в известном смысле, пользу для человека — а дарует ему ни чем не скрытое, ощутимое благо?
Ответ на это представляется таковым. Когда человек полностью полагается на Всевышнего, когда полон он простосердечной уверенности, что Всевышний пошлет ему явственно ощутимое благо, даже если и идет это вразрез с логикой, и, казалось бы, ничем не обоснованно и не вписывается в реальность, так в результате и происходит. Ведь в Торе ясно говорится, что поступает Всевышний с человеком по принципу «мера за меру», а потому, Он, благословенный, проявляет по отношению к уповающему на Него то же «простосердечие»: закрывает, образно говоря, глаза на все причины и препятствия, отбрасывает в сторону расчеты: полагается тому или нет, и шлет человеку свое спасение. [И человек, со своей стороны, вправе изначально полагаться на будущее благо, зная, что Всевышний всегда поступает по принципу «мера за меру». Будто бы благо это было ему уже обещано].
Отражение Небесного пути
В книге «Зоар», в комментариях к главе «Бешалах», рассказывается, что рав Йейса Саба каждый день перед тем, как готовить еду и садиться есть, молился Всевышнему о том, чтобы Он, благословенный, послал ему пищу. И несмотря на то, что все необходимые продукты у него уже были, не начинал он собирать на стол, пока «не обращал молитву свою с просьбой о пище». Казалось бы, к чему было ему молиться о пище, если продукты на тот день он уже имел, и оставалось только приготовить из них то, что он собирался есть?
Ответ на этот вопрос представляется следующим. В мидраше рассказывается, что Йосеф (сын праотца Яакова) был наказан Свыше за то, что попросил у главного виночерпия рассказать о нем фараону в надежде на то, что тот дарует ему свободу. [И в качестве наказания Свыше провел в тюрьме еще два года]. Рабейну Бехайе объясняет, что мидраш вовсе не имеет в виду, что праведный Йосеф действительно надеялся на помощь виночерпия. На самом деле, уповал он на одного лишь Всевышнего. В виночерпии же видел он лишь чудесное средство спасение, посланное ему Свыше. В чем же, тогда, была его, Йосефа провинность? За что был он наказан? Объясняет Рабейну Бехайе: «Из-за того, что посредством виночерпия пытался создать он средство для своего спасения. А так поступать праведникам не приличествует…. И должно было ему полностью положиться на Всевышнего, который сам создаст средство спасения (кое посчитает нужным). Ему же, Йосефу искать пути спасения не нужно было».
В трактатах хасидизма на это объяснение задается вопрос: как можно говорить о том, что Йосеф не имел права самостоятельно искать способа спасения, если — как повсеместно подчеркивается в наших книгах [«Обязанности сердец», раздел «Врата упования» гл. 3 и др.] — это вменяется человеку в обязанность?! Ибо, как там объясняется, попытки человека самому создать средство своего спасения идее упования на Всевышнего ничуть не противоречат. Напротив, сам Всевышний требует от человека поступать именно таким образом.
В качестве ответа на этот вопрос делается разграничение между двумя видами, что, по сути, означает, двумя уровнями упования на Всевышнего.
1) Когда отношение к человеку Свыше выстроено по принципу естественного положения вещей и не выходит за рамки существующей реальности, человек призван не сидеть сложа руки, а создавать естественные инструменты, с помощью которых б-жественное благословение могло бы быть реализовано в его жизни.
2) Однако если человек становится свидетелем того, что Свыше ведут его другим, выходящим за рамки привычного и естественного, путем, от него требуется более высокий уровень упования на Всевышнего — полностью положиться на Него, благословенного, одного, оставив любые попытки найти естественные пути спасения, в полной уверенности, что пути эти будут созданы Всевышним самим.
Именно так и должен был поступать праведник Йосеф, который благодаря своему особому (отличному даже от праотцев) служению Всевышнему постоянно ощущал в своей жизни связь с надприродным и сверхъестественным.
Два способа восприятия реальности
Различие между этими двумя уровнями упования можно спроецировать и на привычную реальность, как таковую, в рамках которой человек действительно призван создавать естественные инструменты для реализации божественного благословения.
На первом уровне, необходимость в том, чтобы человек сам создавал такие инструменты, вызвана самими рамками той реальности, в которой он живет: Всевышний в своем отношении к нему, образно говоря, считается с этой реальностью, а значит действовать в ее рамках и по ее законам обязан и человек.
Второй уровень упования — это состояние человека, живущего одной лишь связью с Всевышним. В его мироощущении естественное и природное никакой определяющей роли не играют. А поэтому он и не видит в своей работе, к примеру, незаменимое средство обеспечения достатком. В его жизневосприятии, даже когда естественное средство обеспечения достатка у него есть, оно ни на йоту не увеличивает шансы достичь материального благосостояния по сравнению с ситуацией, когда естественных средств этих не было бы. Ибо все, что он делает в плане заработка, не воспринимается им как некая самостоятельная реальность, отдельная от единого божественного плана. В его сознании четко заложено: сам Всевышний, напрямую, обеспечивает меня всем необходимым. И даже тот естественный путь [даже мое участие, моя работа], по которому направляет Всевышний ко мне Свое благословение, создан не кем иным, как Им самим.
Это объясняет и подход рава Йейса Саба, который говорил: «Не приступим к приготовлению еды, пока не будет дана она от Всевышнего», несмотря на то, что «было у него достаточно пищи на тот день». Упование на Всевышнего у рава Йейсы Саба было настолько глубоким, что всё, что бы он ни делал, себе в заслугу он не вменял. Абсолютно во всем, что было у него в жизни, он видел единственно дар от Всевышнего. А потому, даже когда необходимые продукты питания уже лежали у него дома, и всё, что нужно было сделать, это взять и приготовить из них требуемые блюда, он не воспринимал их как свое собственное, как нечто принадлежащее ему. Он не мог так просто взять их и начать готовить. В его глазах не было разницы, есть у него уже необходимые продукты или еще нет: всё, что мне необходимо, дает мне Всевышний сейчас. А для этого должен я вознести Ему соответствующую молитву, попросить Его об этом.
Та же молитва, другой смысл
Возвращаясь к рассказу про рава Йейсу Саба, книга «Зоар» о нем пишет, что каждый день, прежде чем сесть за стол, он молился Всевышнему о пище. «Каждый день» значит — и в субботу. Опять же непонятно: согласно закону, просить о насущных нуждах в субботу запрещено!
Объясненное выше, однако, помогает увидеть ответ и на этот вопрос. Когда закон говорит, что человек не вправе обращаться к Всевышнему в субботу с молитвами о своих нуждах, она имеет в виду, что человек просит за себя, просит, чтобы недостающее ему было восполнено Свыше. Молитва рава Йейсы Саба была совершенной иной. Не о себе, не о своих личных потребностях просил он. Ведь такого значения как все люди он им и вовсе не придавал. Каждым своим шагом, каждым своим вздохом он чувствовал: всё зависит единственно от Всевышнего. А поэтому, смысл его молитвы был иной, она лишь подчеркивала, как твердо этот великий человек «надеется на милость Б-га» [Псалмы 147:11]. Как безгранично уповает на Всевышнего тот, кто настолько подавил в себе ощущение собственного «я», что всё его существование суть связь с Всевышним. Безусловно, наполненная таким смыслом молитва о пропитании идее шабата никоим образом не противоречит.
Субботнее перевоплощение
Несомненно, далеко не каждый человек может сравниться с равом Йесой Саба. И все же… Малая толика его возвышенного мировосприятия доступна всем, по крайней мере, в особые часы особых дней.
Представляется, что это особое время — суббота. В течение всей недели, когда человек — как и предписано — погружен в заботы о хлебе насущном, когда он действует в рамках существующей в нашем физическом мире реальности, он вынужден, вследствие этого, создавать естественные инструменты для реализации божественного благословения. Он надеется на помощь Всевышнего, он уповает на Него, но знает — помощь эта придет через естественные, природные каналы, которые он, человек, сам создаст. Требовать от него в данной ситуации, чтобы он закрыл глаза на окружающие его законы жизни и проявил такое глубокое упование на Всевышнего, как то, что описано выше, просто невозможно. Так это в будние дни.
Но в субботу… В субботу, когда отстраняется человек от созидательной деятельности, когда отставляет в сторону он собственные усилия по обеспечению себя всем необходимым, наступает время самого глубокого, самого возвышенного упования на Всевышнего. Время, когда человек начинает, пусть хоть отчасти, ощущать, что всё, чем он обладает в жизни, без остатка, суть дар, полученный им напрямую от Всевышнего.
