В нашей недельной главе Тора описывает нам всё величие Синайского откровения в момент дарования Торы. Это было величественное Б-жественное раскрытие на глазах у всего народа. И в момент этого раскрытия Всевышний даровал евреям Тору и заповеди.
Но, если вдуматься в комментарии мудрецов, то становится очевидным, что такие понятия, как «Тора» и «заповеди» не являлись новинкой ещё и до горы Синай: как известно, ещё наши праотцы изучали Тору и соблюдали заповеди. Если это так, то в чём же заключается новшество, которое открылось на горе Синай?
Талмуд (трактат «Кидушин») объясняет это на следующем примере: «На что это похоже? На короля, который постановил что сыны Рима не спустятся в Сирию, а сыны Сирии не поднимутся в Рим. Через некоторое время король отменил этот указ, сопроводив это словами: „Я решаю!“. Так и до дарования Торы было что „Небеса даны Б-гу, а земля дана для людей“ существовало разделение между небесами и землёй. В момент дарования Торы это разделение отменилось и произошло слияние неба и земли. Это слияние Всевышний начинает словами: „И спустился Всевышний на гору Синай“».
«Небеса» символизируют духовность, Б-жественность, а «земля» символизирует материальность. Когда комментарии объясняют, что до дарования Торы было разделение между небесами и землёй, то имеется ввиду, что до дарования Торы не существовала возможность связать воедино небо и землю или по другому, духовность и материальность. Между ними проходила непреодолимая пропасть. И это и есть величие Синайского откровения, что во время него это разделение было отменено и стало возможным «связать воедино» этот наш материальный мир со Всевышним и Б-жественным светом.
Когда мы берём шкуру животного [самую что ни на есть материальную], делаем из неё пергамент и пишем на ней мезузу или свиток Торы, то эта шкура становится святым предметом. Создаётся слияние между духовной святостью слов Торы и материальным пергаментом и связь эта такова, что сам пергамент тоже освящается.
Когда еврей накладывает тфиллин на руку и голову, то его материальное тело освящается. Даже если еврей просто кушает мясо и рыбу в честь субботы, то он этим поднимает мясо и рыбу к святости. Эта сила была дана на горе Синай — внедрять Б-жественную святость в материальный мир.
Праотцы же, несмотря на то, что они соблюдали Тору и заповеди, не имели такой силы. Для них заповеди являлись чем-то духовным. Они могли связать со Всевышним только свой разум, свои чувства и остальные силы своей души, но у них не было духовной силы внедрить святость в материальный мир. Они не могли превратить какой-либо материальный предмет в святой. Силы эти появились лишь в момент дарования Торы на горе Синай.
До момента дарования Торы материальность была как бы помехой духовности. Человек, желавший быть приближенным ко Всевышнему, должен был как можно дальше отойти от материальности этого мира. Он должен был как можно меньше питаться и пить, преуменьшить во всех материальных действиях и стараться жить только духовной жизнью.
Но Синайское откровение даровало нам силы быть связанными со Всевышним через нашу материальную жизнь. Мы можем служить Всевышнему посредством еды и питья, посредством работы, посредством самой обычной беседы — все наши материальные действия надо совершать во имя Небес. Материальность теперь не является помехой духовности — ведь теперь нам даны силы внедрить в этот материальный мир духовную святость и таким образом превратить материальный мир в духовный.
И вот это и является целью нашего существования на земле — осветить весь материальный мир светом Торы и сделать из этого мира «жилище для Него, Благословенного».
