СБП. Дни Мошиаха! 18 Адара II 5784 г., пятый день недели Цав | 2024-03-28 07:30

Нужно остановить новое «Размежевание»

Что изучал маленький Эльяким а-Эцни в нацистской школе? Как начиналось возвращение евреев в Хеврон? Почему Шарон осуществил «Размежевание»? Кто намерен возобновить «Размежевание» сегодня? Как этому противостоять?

2932 (0) мин.
Эксклюзивный перевод для сайта:Александр Непомнящий

Пятьдесят лет спустя, после того как Эльяким а-Эцни вместе со своей семьёй стал одним из первых евреев, вернувшихся жить в Хевроне, его сын Боаз вспоминает те годы. Он указывает на главную задачу в борьбе за сохранение целостности страны: «Нам необходимо серьёзно увеличить количество еврейских жителей в Иудее и Самарии» и рассказывает о проекте «Хомеш вначале», объясняя, что стоит за возвращением в этот разрушенный Шароном еврейский посёлок.

Семнадцать лет спустя после депортации из Гуш-Катифа и через пятьдесят лет после возвращения евреев в Хеврон мы попросили публициста Боаза а-Эцни из Кирьят-Арбы — Хеврона, рассказать о событиях тех дней и о том, к чему это привело.

В эти дни вы отмечаете полвека своей жизни в Хевроне и Кирьят-Арбе, как всё начиналось?

Мой отец вместе с покойными раввинами Левингером, Вальдманом и ещё несколькими замечательными людьми фактически создали основное течение еврейского поселенчества и возвращения в Иудею и Самарию. Сразу после победы в Шестидневной войне, первый же праздник Песах наши семьи отпраздновали в хевронской гостинице «Парк». Мне тогда только-только исполнилось одиннадцать лет.

И с тех пор вы живёте в Кирьят-Арбе?

Нет. Поймите, мой отец был лет на 15 старше раввина Левингера и всего остального ядра молодых людей, собравшихся вокруг него. Моему отцу нужно было время, чтобы «завершить свои дела». Мы жили тогда в Рамат-Гане, в престижном квартале Рамат-Хен. У отца была преуспевающая адвокатская контора в Тель-Авиве. Он просто не мог в один прекрасный день взять, закрыться и переехать. Вдобавок он был главой семьи с четырьмя детьми. Остальные же были совсем молодыми парами, некоторые и вовсе женились уже в Хевроне. Короче говоря, мы не могли позволить себе жить в полу походных условиях в гостинице «Парк» или в здании военной комендатуры (где до основания еврейской части современного Хеврона — Кирят-Арбы жили семьи еврейских переселенцев). Первые жители въехали в Кирьят-Арбу в 1971 году, мы обосновались там год спустя. Но мой отец всё это время был в самом центре событий, связанных с восстановлением еврейского Хеврона и, конечно, мы постоянно приезжали туда в гости.

Эльяким а-Эцни во время строительства в Кирьят-Арба
Эльяким а-Эцни во время строительства в Кирьят-Арба

С чего же всё началось? Как ваш отец оказался вовлечен во всё это? Откуда вообще взялось стремление стать частью крошечной группы евреев, отправившейся в 1967 году праздновать Песах в хевронскую гостиницу?

В дни Шестидневной войны, когда отец услышал, что Хеврон освобожден, его, как он говорил, «будто током ударило». Он сразу же сказал: «Я еду в Хеврон».

Честно говоря, он и сам не знал, как объяснить этот порыв. Поймите, мой отец ходил в нацистскую школу! Каждый день в течение нескольких лет он посещал нацистскую школу! Он пошел в первый класс, когда Гитлер, да сгинет память о нечестивце, пришёл к власти. Поэтому его первыми школьными уроками стали уроки по расовой теории. Он был там единственным евреем, и все тыкали в него, как на пример того, чему их учат… А после школы был кружок при синагоге, в котором изучали Землю Израиля и иврит — этакое убежище от грязи, в которой он находился в первой половине дня. Вторую половину он проводил с евреями, изучал Землю Израиля, рассматривал её карту и учил иврит.

Видимо это невыносимое сочетание и сформировало в нём столь сильное национальное самосознание. Он был из религиозной семьи, но отдалился от религии, возможно, из-за жёсткого подхода, которого придерживались в доме. Когда же после Шестидневной войны началась борьба за целостность Земли Израиля, он стал потихоньку возвращаться, особенно к религиозному сионизму.

Хеврон сегодня
Хеврон сегодня

Короче говоря, он сказал тогда: «Я еду в Хеврон». И произнёс это столь решительно, что мать даже не подумала спорить с ним. Конечно, это была совершенно безумная идея. Мы жили в то время на собственной вилле в роскошном квартале Рамат-Хен. И вот мы переехали в место, для которого «забытый Б-гом край» звучит, как комплимент.

Кругом одни арабы, разбитые и примитивные дороги, почти нет электричества и воды, практически нет телефонной связи. Телефон поначалу работал через арабский коммутатор. То есть ты поднимал трубку, тебе отвечал араб, выучивший иврит, ты называл ему номер, и он соединял. Вот такие были сначала условия…

Могли бы вы немного подробнее рассказать о том, как вы жили тогда бок о бок с арабами, в тот послевоенный период?

Арабы тогда были вполне дружелюбны и у нас с ними были хорошие отношения. Совсем не так, как сегодня. Всё это было до тех ошибок, которые мы сами и совершили. Как-то раз, мы проезжали в машине мимо арабских рабочих, стоявших на перекрестке в ожидании своей подвозки, и отец сказал мне: «Смотри! Только от нас зависит, будут ли они трудягами или станут террористами». Увы впоследствии правительство решило, что им быть террористами, и они стали террористами…

В чём заключались эти ошибки?

Главная ошибка была в том, что освобождённые земли не очистили от террористических группировок. Были люди, которые ходили и открыто говорили «я представитель ФАТХа». Да, они не были вооружены, но они были представителями идей ФАТХа, представителями идей Народного фронта… всё началось с того, что мы допустили это и не подавили их…

Затем наступил 1975 год, когда Шимон Перес стал министром обороны, а Рабин — премьер-министром. «Мудрый» Шимон Перес решил инициировать то, что сегодня называют «арабской весной» — демократические выборы в местные арабские власти. Вот тогда, вместо глав местных кланов, с которыми у нас были хорошие дружеские отношения и были избраны представители террористических организаций. Затем начались забрасывания камнями, а потом и убийства…

Наша собственная расхлябанность, и прежде всего «Сделка Джибриля» — массовое освобождение террористов в 1985 году, в итоге привели к пресловутой первой интифаде в 1987-ом. А та породила «Осло», а «Осло» в свою очередь породило ужасного монстра — Палестинскую автономию, ставшую нашим врагом прямо внутри страны.

Всякое добрососедское сотрудничество и разумные отношения, царившие здесь между евреями и арабами, оборвались, как только мы впустили сюда банду террористов ООП. Что такое ООП? Организация освобождения Палестины, освобождение от нас! Мы сами, в рамках «Осло», привезли их в Израиль. Своими руками обеспечили их территорией, оружием, деньгами и международной легитимностью. Результатом стало то, что мы расхлёбываем по сей день.

Иначе говоря, вы прямо указываете на то, что главным виновником ухудшения ситуации с безопасностью в Иудее и Самарии стал сам Израиль…

Ну, конечно! Поймите, арабы живут своей жизнью. В подавляющем большинстве это люди с обычными человеческими устремлениями. Наша задача состояла в том, чтобы отсеивать и подавлять тех, кто против нас. Как только мы прекратили подавлять террор, позволили ему процветать и даже поощрили, выпуская террористов на свободу, мы сами стали виновниками катастрофического ухудшения ситуации. Это было полностью в наших руках — решить к чему всё придёт…

Боаз а-Эцни
Боаз а-Эцни

Сегодня, спустя 17 лет после изгнания из Гуш-Катифа, угроза того, что очередной премьер-министр снова попытается инициировать подобные шаги (Ганц и Лапид уже высказывались в подобном духе) по-прежнему остаётся актуальной. Что нужно делать сейчас, чтобы вообще снять с повестки дня подобную инициативу?

Тут есть несколько важных условий. Прежде всего, надо быть большим, а не маленьким. Иначе говоря, слишком многих изгнать уже нельзя. Обратите внимание, большинство даже левых политиков в стране всё громче говорят о необходимости сохранения поселенческих блоков? Но откуда взялись эти «блоки»? Поселения разрослись, слились с форпостами… Иначе говоря, чем больше еврейское присутствие в Иудее и Самарии, чем больше мест освоено, тем труднее будет даже просто поднять вопрос об депортации их жителей. Проще говоря, не хватит средств на изгнание, выплату компенсаций и т. д. Так появляется понятие «блок», об изгнании жителей которого уже не заикаются.

Вывод простой — расти, расти и расти. Наперекор всему, максимально усложняя задачу тем, кто захочет изгнать евреев из этих мест.

Во-вторых, хватит повторять беспомощный лозунг «у нас есть любовь, и она победит». В таких вопросах нельзя победить одной только любовью и улыбками. Нужна большая и крепкая палка.

Истеблишмент Израиля, его, так называемая элита, прогнила насквозь. Народ у нас замечательный, а вот верхушка — совершенно гнилая, глубоко коррумпированная, напрочь разъеденная левой блажью, абсолютно непрофессиональная и начисто лишённая здоровой мотивации. Увы, это касается всех сфер: юридической, силовых структур, СМИ, политического истеблишмента и, конечно, академической, художественной и культурной… Все эти люди понимают только один язык — язык силы и считаются лишь с тем, в какой мере, ты способен им навредить. Они чтут лишь твой потенциал нанести им вред.

И вот мы видим, как арабы безнаказанно захватывают и застраивают заповедник на горе Мирон — но никто их не останавливает, потому что они ходят с оружием. А бедуины… когда они начинают беспредельничать, их тоже никто не решается тронуть.

Короче говоря, если хочешь, чтобы тебя не депортировали, сделай так, чтобы с тобой не хотели связываться…

Я не хочу сейчас вдаваться в подробности, но в целом создание ощущения: «пожалеете, если тронете» очень действенно. Этот язык понимают очень хорошо. А когда к ним приходишь и говоришь «у нас есть любовь, и она победит», они откровенно ржут над тобой. В этом случае они считаться с тобой просто не станут. Осознание этого стало для меня очень важным уроком.

Вы были одним из соучредителей «Хомеш вначале». В чём там суть идеи?

В чём была суть «Размежевания»? Шарон вытащил на свет этот план, чтобы ублажить ту самую верхушку, о которой я говорил, чтобы они оставили его в покое в деле о коррупции, о взятке в которой он подозревался, в деле о так называемом греческом острове. Уже был готов черновик обвинительного заключения по взятке, которую Шарон получил от бизнесмена Дуди Аппеля. В этом состояло подозрение. Дуди Аппель к тому времени уже предстал перед судом, и против Шарона уже был составлен черновик обвинительного заключения во взяточничестве. Черновик этот вскоре должен был стать реальным обвинительным заключением. Тут-то Шарон и предложил «Размежевание»… И, о чудо — от него мгновенно отстали. Кстати, понятно, что было бы трудно осудить Аппеля за дачу взятки без того, чтобы осудить и того, кто её получил. Поэтому сняли обвинение во взятке и с Аппеля. Его в итоге осудили по другому делу…

Шарон сказал, что он уходит из сектора Газы. Но он не собирался отступать с «филадельфийской оси» — участке границы между сектором Газы и Египтом. Он же понимал, что потеря контроля над «филадельфийской осью» стремительно превратит Газу в Сирию и Ливан, и он не хотел уходить из «северной части» — района на севере сектора Газы. Вся эта территория была между прекращением огня в 1948 году и до победы в Шестидневной войне демилитаризованной зоной и не находилась в руках Египта (как, например, и Латрун, который тоже был демилитаризованной зоной и фактически не находился в руках иорданцев в те 19 лет, между Войной за Независимость и Шестидневной войной). Еврейские посёлки Алей Синай и Дугит находились там, на севере сектора, в этой демилитаризованной области и Шарон не собирался их сносить. Но дальше он перестал контролировать процесс. Ему нужна была американская поддержка плана.

Американцы же потребовали во-первых: весь сектор Газы, включая «филадельфийскую ось» и всё северную часть сектора, а во-вторых, чтобы всё это выглядело как начало процесса — ему сказали «дай нам ещё что-нибудь и в Иудее, и в Самарии». И вот тогда он решился на выкорчевывание четырёх еврейских поселений в Самарии: Ганим, Кадим Санур и Хомеш.

После изгнания еврейского населения и вывода армии, правительство решило полностью сдать врагу сектор Газы. Но это решение не было распространено на огромную территорию северной Самарии. Все земли уничтоженных еврейских посёлков и дороги, ведущие к ним, которые были частью так называемой «зоны С» (т.е. территориями под полным израильским контролем), так и остались «зоной С». Никакого изменения в статусе районов после изгнания евреев из северной Самарии не произошло. В отличие от сектора Газы.

Короче говоря, евреев вышвырнули, их дома и сады уничтожили, но больше ничего, кроме этого, не изменилось. Почему? Да потому что Шарон сделал это исключительно, из-за необходимости выполнить американское требование. И больше ничего. ЦАХАЛ продолжил обеспечивать там безопасность.

Поэтому достаточно решения правительства или Кнессета, относительно простого законодательства, чтобы фактически отменить «Размежевание» в северной Самарии, чтобы вернуться туда. И всё. И мы сможем заново отстроить все четыре посёлка.

Чтобы вернуться в сектор Газы, нам прежде нужно победить в войне. Но чтобы вернуться в северную Самарию, нам требуется лишь большинство в Кнессете и политическая воля. Короче говоря, возродить там еврейское присутствие совсем не сложно.

Обратите внимание — место, ставшее сейчас главным источником террора — это район Дженина и север Самарии. Другими словами — всё просто — террор приходит оттуда, где нет евреев. Нет евреев, нет нашей армии. Когда нет армии — есть террор. Это работает как часы. Поэтому решение, в том числе и для улучшения ситуации с безопасностью — укрепление еврейского присутствия — строительство новых еврейских городов и посёлков в Иудее и Самарии.

Очередной «гений и надежда» левых — отставной генерал Айзенкот из партии Ганца и Саара уже заявил, что северную часть Иудеи и Самарии, т.е. район вокруг Дженина, давно пора превратить в государство для палестинских арабов. Об этом он сказал в январе. А в марте эта идея взорвалась нам в лицо в Тель-Авиве и Бней-Браке. Ведь все без исключения террористы вышли именно из этого района. Ну за исключением террористов из города израильских арабов Умм-эль-Фахма, по сути, тоже относящегося к тому же району северной Самарии.

Именно поэтому и был создан штаб «Хомеш вначале» (как антитеза, плану «Газа вначале», с которого начинался «процесс Осло»), потому что это абсолютно реальный и практический шаг, который вернет под наш контроль территорию, которая и так находится в наших руках.

Опубликовано: 08.09.2022 Комментарии: 0 Поддержите сайт
Читайте еще:
Ошибка в тексте? Выделите ее и
нажмите Ctrl + Enter