СБП. Дни Мошиаха! 19 Адара II 5784 г., шестой день недели Цав | 2024-03-29 06:40

Ребе был с нами в Ливане

Представьте: горстка евреев в чужой, враждебной местности, в полуразрушенном здании с почерневшими стенами, вокруг которого бушует война и взрываются снаряды, а мы — сидим себе по кругу, и в наших сердцах — тепло и свет.

2181 (0) мин.
Эгуд Азриэль Меир Свободный перевод:Люба Перлова

Это свидетельство написал Эгуд Азриэль Меир — солдат запаса армии обороны Израиля, участник Второй Ливанской войны…

Июль 2006 года. Моя мама, моя невеста и я сидим в машине. По радио передают сводки с войны на севере. Мы заняты обсуждением приготовлений к свадьбе. А на фоне — сообщения радио о мобилизации запаса. Мы не обращаем на это внимание и продолжаем разговор о приглашенных, об угощении и нарядах…

Звонок моего мобильника неожиданно оборвал нашу беседу. Отвечаю. Все мы слышим по спикеру: «Приказ номер 8», — я обязан назавтра объявиться в части…

Немая сцена… Свадьба через месяц, и война совсем не согласовывалась с нашими планами. Полторы недели спустя я со своим отрядом были уже на севере. Нас причисляют к танкистам в запасе. Я ни с кем не знаком, кроме как с ребятами из моего отряда.

Кто-то в руководстве полка решил, что по пути на север нам следует пройти через Мигдаль а-Эмэк и повидать рава Гросмана. В Кирьят-Хинух, который он построил, можно и поесть, и отдохнуть. К тому же, есть такие, кто хочет получить его напутствие.

И вот, мы крутимся в Кирьят-Хинух, ищем как скоротать время, пока нам не прикажут отправляться на военные действия. Я решил зайти в синагогу помолиться Минху, и попросить Всевышнего, дабы мне не превратиться в заголовок газеты «Убит за две с половиной недели до свадьбы»…

В синагоге я нашел брошюру, в которой приводятся беседы Любавического Ребе. Мне не приходилось изучать беседы Ребе до того, и мне стало любопытно. Я решил прихватить эту брошюрку с собой, а вдруг найдется время полистать?

Уже через несколько часов мы оказались в Ливане. Впереди, по сторонам и над нашими головами ракеты и бомбы затеяли игру в небе. А мы продвигаемся, вернее — только думаем, что продвигаемся. На самом деле, идем в никуда, так как тот, кто должен принимать решения, по видимому, к решению прийти никак не мог, а может просто решил, что если мы будем прогуливаться по этой кровавой земле, то это кому-то поможет. Кому? Кому угодно, только не нам самим…

Еще через несколько часов мы укрываемся в кустарнике. Разговариваем друг с другом, просто чтобы провести время. Видим: напротив нас танк «Меркава» въехал на холм. Пасторальная картинка разбилась вдребезги в тот момент, когда две ракеты оборвали его движение. В эту секунду мне стало ясно, и думаю, что это поняли все остальные, — мы на настоящей войне. То, что мы на проклятой войне, мы узнали пару часов спустя, когда один за другим, из танка стали вынимать солдат в кульках…

Тем временем нас возвращают обратно в Израиль. Пару часов передышка, чтобы освежиться перед следующим броском — входом в ливанскую деревню Кауза. Зачем? Понятия не имею. Да и не спрашиваю. Тогда мне почему-то еще наивно верилось, что на то была веская причина…

В Шабат мы снова входим в Ливан. Нашли брошенный дом, и решили там укрыться. Наутро мы все там же, ждем очередного приказа. Может, наконец-то, выведут нас из этого довлеющего мрака, в котором мы находимся? Я сижу рядом с Итамаром, бывшим кибуцником, а теперь жителем Тель-Авива. Мы зажгли очередную сигарету, курим и беседуем. Он взглянул на мой рюкзак, стоявший неподалеку, и заметил брошюрку, выглядывающую из кармана.

«Что это у тебя?», — спросил Итамар, я отвечаю: «Да так, религиозная литература… Отстань!» Но он не отстал и спросил с еще большей настойчивостью: «О чем это?» Я нехотя ответил, что в этой брошюре беседы Любавического Ребе, но я в этом не разбираюсь и никогда не учил. «Ну так давай поучим!,— говорит Итамар, — все равно делать нечего»…

Я полистал брошюру, в поисках темы поинтереснее. Нашел беседу Ребе о городах-убежищах, и вдвоем, мы начали ее изучение.

Я не помню точно о чем там шла речь, не помню о чем мы говорили, я только помню то особое ощущение, которое меня посетило. И не только меня. Солдаты, с некоторыми из которых я был знаком еще с армии, с другими познакомился на этой войне, начали подходить к нам и спрашивать: можно ли присоединиться к занятиям? Вскоре нас уже было с десяток, если не больше.

Представьте: горстка евреев в чужой, враждебной местности, в полуразрушенном здании с почерневшими стенами, вокруг которого бушует война и взрываются снаряды, а мы — сидим себе по кругу, и в наших сердцах — тепло и свет. Было нечто в словах Ребе, что смогло обогреть нас, и оживить наши души и даже тела. Какая то непонятная сила как магнитом окутала, и таинственным образом объединила всех нас.

В то время не было среди нас ни религиозных, ни светских, ни ортодоксов, ни «наоборот», ни сефардов, ни ашкеназов, или обладателей каких-то других разделяющих нас ярлыков, которые нашивают на нас политики ради своей победы на выборах.

В те часы мы были просто мужчины, ушедшие на войну, покинувшие свои дома, семьи, бизнес, а я — невесту, которая не знает когда вернусь, и вернусь ли? Мы сидели, разговаривали, и смеялись, были растроганы, и задавали вопросы о жизни, о нас самих и о мире, в котором мы живем. На эти пару часов какая-то таинственная сила обволокла нас, и переместила нас в пространство вне времени…

Командир вернул нас на землю, объявив, что вечером нам выходить на военные действия. Каждый пошел готовить снаряжение. Вдруг один парень подошел ко мне и спросил: есть ли у меня случайно тфиллин? Отвечаю: «Есть». «Мог ли бы ты помочь мне наложить тфиллин? Я их не касался с бар-мицвы», — сказал он… Я дал ему свои тфиллин и объяснил как их накладывают. Образ парня с тфиллин, так резко контрастирующий с той обстановкой, в которой мы находились, создавал в моем воображении сюрреалистическую картину.

В ту ночь боевики «Хизбаллы» выстрелили по нам ракетой. Те, кто разбираются, знают, что «Хизбалла» по ракетам мастера, и как правило не промахиваются. Но на этот раз они промазали, и попали в соседний дом. Есть ли связь между их промахом и Ребе? Смотря кого вы спросите… Некоторые вам ответят, что это воля случая, а есть такие как я, которые прочувствовали на себе то неземное чувство во время учебы беседы Ребе, кто скажет вам, то несомненно связь есть.

После войны я поделился этой историей с одним хабадником. Он сказал мне, что когда ты учишь наследие Ребе, ты по сути занимаешься вместе с ним, а он — с тобою. Если бы он сказал мне это перед войной, я бы рассмеялся в ответ. Но пережив на себе те незабвенные два часа, которые заставили самых сдержанных мужчин раскрыть свое сердце перед другими, два часа абсолютного, непостижимого единства, я понял, что на самом деле значит, когда Ребе учится вместе с тобой. Потому что в те часы все мы учились с Любавическим Ребе в полуразрушенном доме в Ливане, посреди хаоса войны.

Опубликовано: 06.07.2014 Комментарии: 0 Поддержите сайт
Читайте еще:
Ошибка в тексте? Выделите ее и
нажмите Ctrl + Enter