В недельном отрывке Торы на главу «Ваишлах» мы читаем о противостоянии между Яаковом и его братом Эсавом. На первый взгляд, это не так уж важно. Какое значение может иметь случайная семейная встреча, произошедшая почти 4 тысячи лет назад? Но на самом деле она настолько важна, что занимает целую главу Торы!
Вот история, которая может объяснить это. В 1843 году злодей царь Николай I приказал евреям выбрать совет раввинов, которые должны были приехать в Петербург и объяснить, почему власти должны разрешить продолжение еврейского образования.
Среди выбранных были: рабби Менахем-Мендель из Любавичей, известный как Цемах-Цедек; рабби Ицхак из Воложина, представлявший литовских евреев; банкир из Бердичева Исраэль Гальперин; директор Одесского еврейского училища Бецалель Штерн, «просвещенный» атеист, назначенный правительством. Судьей был правительственный чиновник граф Сергей Уваров.
Было проведено несколько заседаний, на которых задавались вопросы по еврейским обычаям Талмуда. Наконец, на третьем или четвертом заседании, которое произошло в пятницу, речь зашла о том, следует ли запретить изучение каббалы и учения хасидизма. После короткого обсуждения было проведено голосование.
Граф был против таких иррациональных тем, как и его закадычный друг Штерн, в то время как Цемах-Цедек и Гальперин высказались «за». На удивление, рабби из Воложина воздержался, предпочтя хранить молчание.
Граф, видя результаты, гордо объявил. «Так, так. Похоже, решение здесь однозначное, как сказано в Библии, что мы должны следовать за большинством: Я и Штерн — против, вы двое — за, а молчание рабби из Воложина можно трактовать как оппозицию. Ведь он с вами не согласен. Поэтому мы решили, что отныне каббала и подобные книги запрещены евреям для печати, изучения и преподавания!»
Цемах-Цедек встал и громким твердым голосом объявил: «Независимо от того, что здесь будет решено, изучение каббалы и хасидизма никогда не прекратится!»
Граф в гневе приказал охранникам вывести Ребе и запереть его в соседней комнате под домашним арестом, а сам продолжил собрание без него.
Это была пятница, час или около того до наступления субботы, и, оставшись один в запертой комнате, Ребе омыл свои руки и начал готовиться к субботе, произнося вслух мелодичные молитвы «Славьте Б-га» (Псалом 107), а затем «Патах Элияу» (отрывок из кабалистической книги «Зоар»), записанные в хасидских молитвенниках.
Граф хотел продолжить встречу, однако сквозь стены был едва слышен исполненный горечи благозвучный голос Ребе, льющийся из глубины его сердца, и даже граф, как ни старался, не смог закончить фразу — настолько он был тронут песней.
Он повернулся к Гальперину и спросил, указывая на комнату Ребе: «Что он делает?» Тот ответил: «Он молится послеполуденную молитву». «Но что он произносит?» «Это что-то из одной из кабалистических книг, которые вы хотите запретить» — был ответ.
Граф сидел и слушал, а когда Ребе закончил, он крикнул, обращаясь к охранникам у двери: «Шнеерсон (фамилия Ребе), вы можете покинуть свою тюрьму».
Когда охранники привели Ребе обратно, граф сказал: «Ребе, вы и Гальперин одобряете кабалистические книги, я и Штерн против, а рабби из Воложина молчит и, возможно, даже соглашается с вами. А сейчас, поскольку ваша суббота приближается, мы разберемся с этой проблемой на следующей неделе». И он закрыл заседание.
Следующие несколько дней Цемах-Цедек был болен от пережитого стресса, но как только он выздоровел, следующая встреча была назначена, и он отправился туда в сопровождении своего сына Йеуда-Лейба.
Ребе остановился в соседней гостинице и обычно шел на встречу по дороге, избегая более короткого пути через небольшой парк.
Но в этот раз он велел своему сыну идти через парк. Спустя некоторое время они увидели атеиста Штерна, который сидел на скамейке в парке и неторопливо курил дорогую сигарету, и Цемах-Цедек подошел к нему.
«Скажите мне, друг мой, — обратился к нему Ребе, — верите ли вы в рай и ад?» Штерн по правде говоря, не верил в эти вещи, но, взглянув в глаза Ребе, он вдруг сказал: «Да, Ребе, я верю». «Тогда, — продолжал Ребе, — если вы хотите получить гарантированное место на Небесах, проголосуйте так же, как я, за каббалу». Ребе протянул руку, чтобы официально заверить свое обещание, и слезы от волнения потекли из его глаз. Штерн пожал руку Ребе, а затем проголосовал за изучение каббалы, и указ был отменен.
Ребе впечатлил его очень сильно. Поэтому позже он посетил Ребе у него дома и задал два вопроса. Сначала он спросил: «Как вы можете быть уверены, что Тора современна? Ведь только на днях ученые обнаружили, что розы живут благодаря росе. Разве в Торе есть что-то подобное?»
Ребе подошел к книжному шкафу, достал сборник мидраша, написанный почти две тысячи лет назад, и показал ему толкование фразы из книги еврейского пророка Ошеа (14:6) «Буду Я как роса Израилю»: «Подобно тому, как роза растет только от росы, так и Израиль растет только от Торы». Штерн тогда спросил: «Если Б-г действительно всемогущ, может ли Он создать иного Б-га?»
И Ребе ответил, что Он может, и Он это сделал, как об этом сказано в недельной главе «Ваишлах» (33:20): «И назвал он его (Яакова): Б-г (есть) Б-г Израиля!» А Талмуд объясняет («Мегила» 18а), что Б-г на самом деле назвал Яакова «Б-гом»! «И это, — сказал в завершение Ребе, — невозможно понять ни одному человеку».
Рассказывают, что после этого Штерн вернулся домой, откашеровал свою кухню, стал накладывать тфиллин и с верой соблюдал субботу до конца своих дней.
Таким образом, мы получаем ответ на вопрос о важности встречи Яакова с Эсавом. Их встреча отражает борьбу человека за обретение осмысленности и идентичности.
Яаков и Эсав были братьями-близнецами. Они находились в одной утробе матери, у них был один отец и одинаковое воспитание. Но самое главное — оба были евреями, то есть центральной и уравновешивающей точкой творения.
Их противостояние должно было определить то, каким образом евреи будут влиять на судьбу мира. Если победит Яаков, то евреи станут народом Творца, который будет учить Его Торе и в конечном итоге приведет Мошиаха, чтобы превратить мир в изобилие осмысленности, благословения и радости.
Если же победит Эсав, то евреи станут такой же частью творения, как и любой другой народ, и у них не будет ни Торы, ни Б-жественного посланничества, способного высвободить мир из его порочного круга страданий, войн и невежества.
Борьба между Ребе и Штерном — это именно борьба Яакова и Эсава: «Являются ли евреи избранным народом или всего лишь другой расой?» И исход этого противостояния (которое продолжается и по сей день с еще большей интенсивностью, чем когда-либо) — это то, что определяет отношение неевреев к нам, подобно графу Уварову в нашей истории.
Однако как Яаков и Цемах-Цедек в нашей истории не только вышли победителями, но и склонили врага на свою сторону (Эсав поцеловал его 33:4), так будет и с нами.
Скоро весь мир будет подчиняться только Творцу в соответствии с Торой (семь заповедей для потомков Ноя).
Все зависит от нас, насколько мы сможем привести Мошиаха хоть на мгновение раньше. И совсем немного нужно для того, чтобы это произошло. Мы опираемся на заслуги тысячелетних еврейских страданий, надежд и молитв. Сейчас может оказаться, что еще один добрый поступок, слово или даже мысль способны склонить чашу весов и раскрыть
