В своём выступлении от 9 Кислева 1978 г. Ребе впервые публично рассказывает о том, как в канун войны Судного дня правительство Израиля отказалось от заблаговременного проведения мобилизации резервистов и нанесения превентивного удара несмотря на то, что было проинформировано о вражеском нападении. Часть I...
Ночной звонок из Лондона
Под утро ночную тишину в канун праздника Йом-Кипур, выпавшего в тот год ещё и на субботу, прервал звонок телефона. Подняв трубку, руководитель канцелярии главы израильской службы внешней разведки (Моссад) Фредди Эйни услышал на другом конце провода, в Лондоне, голос своего непосредственного начальника — шефа Моссада Цви Замира.
Диалог, состоявшийся между ними, был краток и включал лишь несколько предложений, содержащих заранее оговоренные кодовые фразы, смысл которых остался понятен только им: «В любом случае, компания собирается подписать контракт сегодня же вечером… знают, что завтра праздничный день… Я говорил с директором, но он не станет откладывать подписание из-за обязательств другим директорам, нарушить которые он не готов… Они играют на опережение и опасаются того, что всё станет известно ещё до подписания… Тогда часть акционеров может передумать… У них нет партнёров за пределами региона. По мнению ангела шансы на подписание 99.9%…»
Эта роковая беседа стала последним предупреждением о скором начале войны Судного дня. Шеф Моссада передал его сразу же после встречи с важнейшим израильским агентом — Ашрафом Маруаном, зятем бывшего президента Египта Насера (да истлеет память об имени нечестивца). Предупреждение было скрыто внутри кодовых фраз, поскольку телефонный разговор велся не по защищённой, а по обычной линии.
Эйни немедленно сообщил о содержании звонка главе Управления военной разведки (АМАН) Эли Зейре, а также военным секретарям главы правительства и министра обороны, которые в свою очередь сразу же передали это известие выше.
Прозвучавшие в разговоре фразы означали следующее:
«Подписание контракта» — начало войны. «Директор не станет откладывать» — начало войны не откладывается и точно назначено на следующий день. «Они… опасаются того, что всё станет известно… часть акционеров может передумать» — арабские страны боялись утратить эффект неожиданности (другими словами, согласно этим сведениям, узнай лидеры Египта и Сирии, что Израиль готов к их атаке, возможно они и вовсе передумали бы, отказавшись от развязывания войны). «У них нет партнеров» — СССР не намерен принимать участие в этой войне. «Ангел» — псевдоним Ашрафа Маруана — важнейшего израильского агента, передавшего точное сообщение о начале войны.
Короче говоря, последнее предупреждение ясно указало на то, что решение о «подписании» — т.е. о начале войны принято окончательно и никаких сомнений больше не осталось.
Лучший из наших агентов
Как уже было сказано, это сообщение передал Израилю, тот, кого в Управлении военной разведки и Моссаде прозвали «лучшим из агентов, которыми когда-либо располагал Израиль».
Будучи зятем египетского президента Насера Ашраф Маруан, служил в президентской канцелярии. Когда же влиятельный тесть умер, Маруан не только не утратил позиций, но и напротив сумел достичь еще более высокого положения в египетском истеблишменте, став личным помощником и одним из самых близких доверенных лиц нового президента — Садата.
Близость к президенту означала не только регулярные приглашения на семейные ужины, но и в постоянные секретные поручения, которые Садат стал возлагать на Маруана. Фактически, Маруан превратился в личного посланника Садата к лидерам арабских стран.
То, что у Израиля оказался агент на столь высоком уровне — буквально в самых недрах президентского аппарата Египта, страны, которая на тот момент являлась безусловным лидером арабского мира, стало, разумеется, исключительным достижением, до сих пор по праву считающимся беспрецедентным успехом в истории мировой разведки.
Лишь недавно подробности об этом израильском агенте стали достоянием гласности. Прежде, на протяжении долгих лет даже само его имя было строго засекречено.
При этом, одним из самых удивительных фактов этой необыкновенной истории стало то, что Маруан вообще не был «завербован» Израилем в обычным смысле этого слова. Агенты Моссада не обращались к Маруану с предложением о сотрудничестве. Он сам, первым, пришёл к израильтянам, связавшись с посольством Израиля в Лондоне, примерно за четыре года до начала войны Судного дня.
По сей день ни его кураторам, ни руководителям израильской разведки, так до конца и неясно, что побудило этого человека на столь неординарный шаг. Возможно, мотив был финансовым, в конце концов, за свои услуги он действительно получал большие деньги. А может статься его желание помочь Израилю сформировалось на фоне семейной ссоры, возникшей, как потом выяснилось, между ним и его тестем — президентом Насером.
Так или иначе, но заветная мечта АМАНа и Моссада сбылась — с Б-жьей помощью, народ Израиля заполучил поистине роскошный подарок — зять египетского президента, обратившийся по собственной инициативе к Моссаду, стал активно работать на разведку еврейского государства.
После серии тщательных проверок, убедивших руководство разведок в том, что речь не идёт о «двойном агенте», Моссад стал получать от Маруана ценнейшую информацию. Поступающие от него сообщения были многочисленны, разнообразны и исключительного качества. Стало ясно, что они действительно поступают из самых потаённых глубин египетского военно-политического руководства.
В частности, в ходе проверок, которым подвергся Маруан, его попросили добыть детальный египетский план войны с Израилем. Цель этой просьбы заключалась также и в оценке его возможностей — степени проникновения в круги египетской элиты. Понятно, что военные планы такого рода обладают самым высоким уровнем секретности. Тем не менее, израильская разведка к тому моменту уже заполучила некоторые детали египетского военного плана из других источников. Поэтому в Израиле решили проверить, насколько информация от Маруана будет соответствовать тому, что уже известно и таким образом оценить степень его надёжности, как источника.
Если бы переданная Маруаном информация оказалась частичной или же вовсе не соответствовала тому, чем уже располагали в Израиле, стало бы ясно, что речь, скорее всего, идёт о «двойном агенте». Однако ни эта, ни ряд последующих проверок не выявили ни малейших признаков «двойной игры». Израиль получил от Маруана полный и детальный военный план, предоставивший высшему командованию ЦАХАЛа обширную информацию, которая, в свою очередь, позволила качественно подготовить Армию обороны Израиля к будущей войне.
Невероятный источник информации — чудесный подарок народу Израиля
Вскоре об этом новом и удивительном источнике информации стало известно премьер-министру Голде Меир и министру обороны Моше Даяну. Они настолько заинтересовались Маруаном, что потребовали от разведки нечто беспрецедентное — не имевшее аналогов в прежней практике — сразу же передавать им любую информацию, получаемую от этого нового агента. Ветераны разведки того периода вспоминают, что Голда и Даян буквально «подсели» на материалы, поступавшие в страну от Маруана…
Как уже было сказано, после смерти Насера Маруан продолжил своё восхождение по карьерной лестнице, став едва ли не самым близким доверенным лицом в окружении нового президента Садата.
С каждым разом, поставляемые им сообщения становились все значительнее и полнее. Среди полученной от Маруана информации были стенограммы бесед между лидером Египта и главами СССР, египетские просьбы военных закупок и ответы на них Кремля, содержание заседаний египетского кабинета министров, египетского Генштаба, планы отдельных операций и всей будущей войны, в том числе детальные подробности развертывания египетских военных частей, одним словом — практически все самые важные египетские тайны.
Вдобавок, из сообщений Маруана становились ясны расклады сил и настроения в египетском военно-политическом руководстве, включая различия в подходах и направлениях мысли, а также противоборства внутри самых влиятельных кругов Египта.
Все это, очевидно, являлось невероятно ценнейшим материалом и конечно же помогало израильскому руководству наилучшим образом выстраивать свою политику в противостоянии с Египтом.
Именно Маруан стал тем, кто передал главе Моссада информацию, благодаря которой был сорван подготовленный ливийским спецслужбами теракт против самолетов Эль-Аль в Италии. Этот теракт должен был стать местью за сбитый по ошибке незадолго до того израильской армией ливийский пассажирский самолёт, случайно вторгшийся в израильское воздушное пространство.
Посланные террористам «Черного сентября» наплечные ракеты должны были, не дай Б-г, сбить израильские самолеты. Однако информация, переданная Маруаном, который, как личный посланник Садата в том числе и в Ливию, был хорошо знаком с этим планом ливийского руководства, позволила, милостью Всевышнего и явленными нам Его чудесами, предотвратить ужасный теракт.
Короче говоря, трудно не увидеть великое чудо в этой беспрецедентной для мира разведки истории — один из самых доверенных лиц египетского президента стал преданным и активным агентом, регулярно передававшим все самые скрытые тайны своей страны, тем, кто считался её главным врагом.
Чудо это без преувеличений стало величайшим божественным провидением, которого удостоился народ Израиля. Лично мне не удаётся припомнить какой-либо аналог в истории мировых разведок, когда агент оказался бы настолько близок к верховному лидеру страны и передал бы такое количество самых сокровенных тайн.
Всё вышеописанное призвано подчеркнуть важность и серьёзность предупреждения о войне, переданного Маруаном. Не случайно, понимание того, что источником является не кто иной, как Маруан — ценнейший, точный и надёжный агент, знающий едва ли не все секреты и тайны египетского руководства, побудило начальника израильского генштаба Давида Элазара немедленно начать подготовку к войне.
На заседании правительства, состоявшемся на второй день боев (в воскресенье 11 Тишрея), премьер-министр Голда Меир сказала: «Информация дошла до нас случайно, чудом, лишь лет через сто можно будет рассказать о том, что мы всё же знали и как это удивительно, что мы получили это предупреждение»…
План Элазара: максимальная мобилизация резервистов и превентивный удар с воздуха
Из большого количества уже разрешённых к публикации материалов о той войне, можно сделать ясный вывод. После получения предупреждения о скором и неизбежном начале войны, глава генштаба генерал-майор Давид Элазар потребовал от политического руководства разрешить ему два шага, необходимых для успешного противостояния в приближающейся войне и сохранения многих жизней: 1. Призвать как можно больше резервистов. 2. Провести упреждающую контратаку, чтобы уничтожить вражеские ракетные комплексы и аэродромы, а также нанести удар по развёрнутым вдоль границ наземным силам врага.
Позднее, в своих показаниях перед комиссией Аграната (государственной следственной комиссии, учрежденной в ноябре 1973 года для проверки действий ЦАХАЛа в начале войны Судного дня под председательством президента Верховного суда судьи Шимона Аграната) Элазар детально описал контратаку, которую считал необходимым провести против сирийской и египетской армий. Своё требование о нанесения превентивного удара он подробно изложил в роковой встрече с премьер-министром Голдой Меир утром в Йом-Кипур, за несколько часов до начала войны: «Превентивный удар, конечно же, колоссальное преимущество. Он спасет множество жизней… Я сказал премьер-министру, что это колоссальное преимущество, и это спасет множество жизней… я объяснил почему придаю столь большую важность превентивному удару. Я представил сценарий уничтожения сирийских ракет, свободу действия и как следствие этого — снижение вражеского напора».
Иначе говоря, начальник генштаба потребовал нанесения упреждающего удара, который, подавил бы зенитно-ракетные комплексы сирийцев, обеспечил бы свободу действия нашим ВВС и снизил бы, таким образом, ожидаемый тяжелейший вражеский напор со стороны сирийских ПВО и наземных сил.
Подавив сирийские ЗРК, наши ВВС получили бы возможность нанести удар по сконцентрированным на границе наземным частям врага, обладавшего колоссальным численным преимуществом по сравнению с противостоящими ему относительно небольшими регулярными силами ЦАХАЛа.
«Мы были в состоянии к 12 часам полностью уничтожить сирийские ВВС, — продолжал Элазар, — После этого нам понадобилось бы еще три часа, чтобы ликвидировать ракетный комплекс».
Иначе говоря, по мнению главы генштаба, в соответствии с тем, что было спланировано и отработано в ходе учений ВВС — для ликвидации сирийских ракет и аэродромов хватило бы нескольких часов. Именно это предлагал сделать Элазар, запрашивая одобрение у политического руководства.
В продолжении своих свидетельских показаний Элазар рассказал о том, что уже в предварительном разговоре с министром обороны Даяном, он получил отказ на проведение превентивного удара — Даян опасался реакции американцев.
Поэтому продолжал Элазар, он попробовал убедить главу правительства Меир, всё же сохранить опцию нанесения превентивного удара: «И я пытался объяснить, что нам по сути не нужен «зеленый свет» от американцев, достаточно того, что американцы узнают… что сегодня вечером начнётся война… американцы, как и мы, понимают, что такое стратегическая неожиданность, они прекрасно поймут, почему мы нанесли превентивный удар».
Увы, как станет видно дальше, премьер-министр не приняла доводы начальника генштаба и не позволила ему нанести судьбоносный упреждающий удар, хотя это могло «спасти множество жизней».
В другой части своих показаний перед комиссией Аграната Элазар сообщает о совершенно ясном заявлении министра обороны, повторённом дважды — на оперативно-дискуссионной группе ВВС и в ходе обсуждения с премьер-министром: «Если мы узнаем о том, что война действительно начинается, ВВС получит возможность атаковать первыми».
Таким образом, по словам главы генштаба, министр обороны пообещал, предоставить возможность нанесения превентивного удара в случае, если Израиль узнает о том, что на него вот-вот нападут.
Кроме того, в этой же части показаний Элазар утверждает, что, если бы превентивный удар был бы нанесён, скорее всего последующая сирийская атака провалилась бы или даже вовсе не началась.
А если бы и началась, то «ВВС могли бы быть очень эффективны в сдерживании… так, что ситуация не оказалась бы столь серьёзной». Тогда ЦАХАЛ мог бы, по словам главы генштаба, послать свою резервную дивизию на юг (а не на север, куда она была послана из-за крайне опасного положения, возникшего на сирийском фронте). Кроме того: «ВВС уже в воскресенье получили бы возможность действовать на юге» (боевые действия на египетском фронте пошли бы гораздо легче и быстрее, поскольку туда прибыла бы резервная дивизия, а также была бы поддержка с воздуха).
«В результате, — заключил Элазар, — война закончилась бы на несколько дней раньше, и мы бы обошлись без американских поставок», другими словами, американский воздушный мост вообще бы не понадобился!
Увы, было отклонено и второе требование главы генштаба Элазара о масштабном призыве резервистов. И это решение тоже привело к крайне серьезным последствиям.
Просьба мобилизовать резервистов и нанести превентивный удар: хроника событий
Утром, в 05:50 в офисе министра обороны Даяна началось совещание. Прежде всего Даян желал знать, что было сказано в переданном Моссадом сообщении Маруана. Военный секретарь министра обороны бригадный генерал Йеошуа Равив, получивший известие напрямую от руководителя канцелярии главы Моссада Эйни, сообщил, что речь идёт о начале войны уже сегодня вечером, и что Садат не станет изменять это решение (т.е. начало войны отложено не будет).
Министра обороны это, однако, не удовлетворило, и он попросил напрямую переговорить с Эйни, повторившим слов в слово всё, что он услышал от своего начальника Замира: «Война начнется вечером, и откладывать ее не станут. Египтяне очень боятся того, что, если об их намерениях станет известно до начала войны, их партнеры (сирийцы) могут передумать. Вероятность начала войны 99.9%».
В свою очередь начальник генштаба, Элазар, добавил, что согласно расшифровке аэрофотосъёмки египтяне развернули 8 дополнительных зенитных батарей. «Они намерены атаковать сегодня вечером», — подвёл он итог. «Поэтому, — заключил Элазар, — необходимо нанести превентивный удар по аэропортам, зенитным комплексам и сухопутным войскам на границе».
Однако Даян отказался дать разрешение на упреждающий удар, сказав, что этот вопрос даже не рассматривается «даже если нам уготованы за это райские кущи» (иными словами, не имеет значения какую выгоду принесёт армии превентивный удар — он этого не позволит).
Элазар пытался возражать. По его словам, то, что ЦАХАЛ узнал о войне лишь за 12 часов до её начала обеспечило арабам серьёзное преимущество, поэтому так важно атаковать первыми. ВВС должны быть готовы к полудню нанести удар, считал он.
Даян, однако отмёл все эти предложения, заявив, что, мол, американцы на это «зеленый свет» не дадут, добавив, что и глава правительства тоже не согласится.
После того, как министр обороны отверг возможность нанесения упреждающего удара, было решено продолжить обсуждение на встрече с премьер-министром, где Меир должна была вынести окончательное решение.
Вторым и не менее важным вопросом, поднятым начальником Генштаба, стал призыв резервистов. Элазар считал необходимым немедленно мобилизовать всю боевую мощь ЦАХАЛа — 200 тысяч человек. В своих показаниях перед комиссией Аграната начальник Генштаба пояснил, что было еще 150 000 человек, входящих в ГО (гражданскую оборону), систему тыла и обеспечения и т.д., которых, по его мнению, можно было мобилизовать позже. Поэтому он не добивался их призыва сразу, потребовав лишь то, что считал необходимым, от чего нельзя было никак отказаться — полной мобилизации всех боевых частей. Вот их он хотел призвать максимально быстро, чтобы с их помощью укрепить позиции на границах, где сравнительно небольшим силам регулярных частей предстояло сдержать многократно превосходящие в количестве арабские армии.
Но Даян отверг и это требование, заявив, что, по его мнению, достаточно будет мобилизовать лишь 20–30 тысяч бойцов… в основном для укрепления Голанских высот, поскольку, мол, на южном фронте необходимости в усилении резервистами нет…
К величайшему сожалению, уже в ближайшие часы развитие событий доказало, что нужно было срочно мобилизовать все имеющиеся резервистские силы — и на юг, и на север. Увы осознание этой очевидной истины политическим истеблишментом оказалось в тот момент отягощено «политическими соображениями», помешавшими им принять верное решение.
Элазар продолжал добиваться массового призыва, намереваясь мобилизовать три дивизии — примерно 12 бригад (для противостояния на сирийском фронте). Однако Даян настаивал на том, что и одной дивизии для Голанских высот будет достаточно, а остальных можно будет призвать позже.
Согласно протоколам, Элазар привел ещё один серьезный аргумент в пользу большой мобилизации. Она, считал начальник генштаба, даст понять Сирии и Египту, что Израиль знает об их планах, а это, в свою очередь, может и вовсе убедить их отказаться от войны.
Этот аргумент Элазара заслуживает особого внимания. Из сообщения, полученного Моссадом, ясно следовало то, что египтяне серьёзно опасались утечки информации о начале войны, поскольку в этом случае сирийцы могли отказаться участвовать.
В протоколе отражено то, что позицию начальника Генштаба поддержали генерал Эли Зейра, возглавлявший Управление военной разведки (АМАН) и генерал Шломо Газит, назначенный на должность главы АМАНа сразу же после войны. На прямой вопрос Даяна, убедит ли мобилизация арабов отказаться от войны, Зейра ответил: «Именно так».
К сожалению, даже этот важный аргумент не сумел переубедить министра обороны, заявившего, что, мол, даже частичный призыв вызовет в арабских странах панику.
Вскоре стало ясно, что это спорное утверждение министра обороны оказалось абсолютно неверным. Частичный призыв не вызвал никакого беспокойства у арабов и не предотвратил начало войны.
Скорее всего, эта ограниченная мобилизация вообще не была замечена арабской разведкой из-за своих незначительных масштабов. Возможно, также, если они и обнаружили этот частичный призыв, они, наоборот, пришли к выводу, что Израиль не осознаёт всю серьёзность ситуации и не готовится к полномасштабной войне, тихо мобилизуя лишь малую часть своих сил. Возможно, это ещё больше подвигло их к развязыванию войны.
В итоге, после продолжительного «торга» министр обороны всё же согласился утвердить мобилизацию 50–60 тысяч резервистов. И это вместо немедленного призыва 200 тысяч о котором просил Элазар.
Почему Даян не согласился на всеобщую мобилизацию? В конце концов, он ведь и сам в прошлом был начальником генштаба, хорошо осознавая важность резервистских частей, по сути — главной ударной силы ЦАХАЛа?
В официальном армейском исследовании войны Судного дня, которое на протяжении многих десятилетий оставалось конфиденциальным и было рассекречено лишь несколько лет назад, сказано: «Массовая мобилизация до начала военных действий могла, по мнению Даяна, нанести ущерб Израилю с политической точки зрения. После войны министр обороны признал, что на это решение повлияла его оценка позиции США. «Я опасался, что такие действия — упреждающий удар и тотальная мобилизация — могут серьезно повлиять на наши шансы привлечь США к нашей поддержке», — сообщил Даян.
Как бы то ни было, политические соображения предотвратили полную мобилизацию резервистов и в итоге, задержали прибытие основных сил ЦАХАЛа на линию фронта, что, в свою очередь, чудовищно увеличило нагрузку на бойцов регулярной армии, которые были вынуждены сдерживать противника в одиночку.
В этом, безусловно, заключается одна из основных причин, почему регулярные части понесли в той войне столь серьёзные потери. Они столкнулись с многократно превосходящими их силами противника, обладавшими колоссальным перевесом в огневой мощи.
В результате израильские линии обороны были очень быстро прорваны. Это привело к тому, что армии Сирии и Египта, не дай Б-г, могли беспрепятственно ворваться в беззащитный израильский тыл. То, что враги остановились сами, опасаясь подвоха, иначе, чем чудом не назовёшь.
Несмотря на возражения министра обороны, глава Генштаба продолжал твердо придерживаться своего мнения, требуя мобилизации всего боевого резервистского состава. В конце концов, Даян сказал ему, что это решение будет окончательно принято премьер-министром на их общей встрече.
Решающая встреча с премьер-министром
В 08:05 началась решающая встреча с Голдой Меир, в которой также приняли участие Моше Даян, Давид (Дадо) Элазар, глава АМАНа Эли Зейра и несколько министров. Описание этой встречи составлено на основе записей присутствовавших на ней секретарей и помощников.
В начале встречи Зейра обратил внимание на поспешный выезд советских специалистов из Египта и Сирии, который, по его мнению, свидетельствовал о том, что те ожидают начала войны в ближайшее время. Кроме того, по его словам, сирийцы выдвинули ночью артиллерийские батареи и это было наступательное развёртывание. Не исключено, добавил Зейра, что, если Израиль начнёт мобилизацию резервистов, Садат откажется от нападения.
Затем свои позиции изложили Даян и Элазар. Министр обороны заявил, что с оперативной точки зрения было бы целесообразно нанести упреждающий удар, но «с политической точки зрения Израиль позволить себе этого не может».
Начальник генштаба снова подчеркнул, что предупреждение получено всего несколько часов назад, до начала войны остаётся совсем немного времени, поэтому он считает необходимым нанести упреждающий удар, который обеспечит «значительное преимущество» и спасет множество жизней.
Дадо считал, что, атаковав в 12:00 часов дня, израильские ВВС смогут уничтожить сирийские ВВС. Затем им потребуется еще три часа, чтобы разгромить сирийские зенитно-ракетные комплексы, после чего им будет обеспечена полная свобода действий против наземных сирийских частей.
Начальник генштаба напомнил о том, что как им известно — в планах египтян и сирийцев атаковать базы израильских ВВС. Он считал, что если это произойдёт, нашим ВВС будет нанесён ущерб, который в свою очередь позволит сирийским наземным частям вторгнуться вглубь территории Израиля в то время, как ВВС противника смогут поражать «серьёзные цели» и, возможно, нанести бомбовый удар по Тель-Авиву.
Действительно, несколько лет назад была опубликована сделанная в Моссаде полная запись, подробно описывающая весь состоявшийся с Ашрафом Маруаном разговор. В этой записи прямо говорится, что ВВС Сирии планируют атаковать три базы израильских ВВС, в том числе большую авиабазу в Рамат-Давиде. Увы, все эти доводы Элазара остались без внимания. Похоже, что политический эшелон к этому времени уже окончательно решил не наносить превентивный удар и вызвано это решение было исключительно политическими соображениями.
Точно также в вопросе мобилизации резервистов, решающим соображением стали политические опасения. Даян сказал, что, если провести масштабную мобилизацию резервистов, США могут затем обвинить в развязывании войны Израиль — мол, Египет и Сирия не собирались начинать военные действия, но израильская мобилизация вынудила их атаковать первыми.
Дадо, со своей стороны, продолжал требовать мобилизацию 200 000 солдат боевых частей, объясняя, что силы призванные сегодня смогут прибыть на линию фронта уже на следующее утро, если же мобилизация будет отложена и развернётся лишь после начала войны, бойцы окажутся на передовой лишь через день. Более того, если ждать с призывом до начала боевых действий, обстрелы израильских городов сирийскими «Фрогами» (тактическими ракетными комплексами советского производства «Луна-М», с неуправляемыми баллистическими ракетами класса «земля-земля») нанесут огромный ущерб гражданскому тылу и затормозят мобилизацию.
Кроме того, начальник генштаба вновь подчеркнул, что массовый призыв резервистов, способен удержать арабские страны от развязывания войны, утверждая, что «это может повлиять, поскольку арабы осознают утрату преимущества внезапности».
Что касается «мнения мирового сообщества» Дадо возразил, что даже если Израиль призовёт лишь 50–60 тысяч человек, как предлагает министр обороны, мир всё равно обвинит Израиль, а потому, «раз уж они по любому это скажут, лучше уж пусть нас обвинят в развязывании войны, но мы победим».
Однако премьер-министр Меир отвергла эти соображения: «Мы будем действовать поэтапно: призовём то количество, по поводу которого разногласий нет, а по итогам разговора с американцами увеличим его». Таким образом, Меир дала принципиальное согласие на мобилизацию лишь тех 50–60 тысяч человек, что были одобрены Даяном, отказавшись утвердить больший призыв, до разговора с американцами.
Тем временем Дадо, уже осознав, настрой политиков, снизил требования, решив добиваться если не полной мобилизации, то хотя бы призыва четырёх танковых дивизий, всех ВВС и резервистской «укомплектовки» регулярных частей — в общей сложности порядка 100 — 120 тысяч бойцов (вместо первоначальных 200 тысяч — всех боевых частей, включая артиллерию и подразделения технической поддержки).
«Я пытаюсь оказаться в лучшей для нас позиции…, — продолжал начальник Генштаба, — Если сирийцы прорвутся на Голаны, я одной дивизией ударю в направлении Дамаска, а другой на плато».
В конце концов, Голда Меир пошла навстречу Дадо и согласилась призвать четыре дивизии… В итоге, из 350 тысяч резервистов, политическое руководство позволило мобилизовать лишь треть — от 100 до 120 тысяч человек.
В 09:24 глава канцелярии начальника генштаба сообщил об одобрении премьер-министром призыва четырёх дивизий, и заместитель начальника генштаба (Исраэль Таль) отдал приказ о мобилизации. Затем речь на решающей встрече пошла о втором требовании Элазара — превентивном ударе с воздуха.
По этому вопросу премьер-министр Меир сказала следующее: «Очень хочется нанести упреждающий удар, но мы не в 1967… мир… нам не поверит… мы не сможем это объяснить…».
В результате принятое решение соответствовало мнению политического руководства — ЦАХАЛу не позволили ударить первым, вынудив небольшие регулярные части вдоль границ принять на себя мощнейший удар арабских армий.
При этом, как уже было сказано, регулярным частям пришлось противостоять врагу в одиночку — без резервистской поддержки. Ведь мобилизация резервистов начался лишь после решения премьер-министра. Эта задержка стала роковой — бойцы не успели вовремя прибыть на линию фронта, где уже после полудня развернулось вражеское наступление. Хуже всего оказалась ситуация на юге Голанского плато, где линия обороны регулярных частей была полностью прорвана уже к ночи. К слову, этот факт был отмечен и в итоговом отчете комиссии Аграната.
Согласно записям в журнале главы бюро заместителя начальника генштаба в 09:30 заместитель начальника генштаба Таль встретился с начальником генштаба, сообщившим ему, что получено разрешение на призыв лишь 120 тысяч человек, а разрешения на нанесение превентивного удара нет.
Таким образом, «политические доводы», к сожалению, возобладали над аргументами о необходимости спасения жизней и армейскими соображениями, подробно перечисленными начальником Генштаба.
Один из ведущих исследователей войны Судного дня подполковник Шимон Голан, получивший доступ ко всем материалам ЦАХАЛа и прежде всего к тем, что касались деятельности высшего командного состава, резюмировал это следующим образом: «На встрече с послом США в Израиле премьер-министр прямо сказала о том, что Израиль не станет атаковать первым несмотря на то, что это серьёзно облегчило бы задачу. Иначе говоря, политические соображения возобладали над оперативными».
В течение многих лет в своих беседах Ребе снова и снова повторял о том, что, хотя Израиль знал о надвигающейся войне, политическое руководство не позволило главам армии нанести превентивный удар и мобилизовать резервистов исключительно по политическим причинам.
Мнение Ребе
На протяжении многих лет во многих своих беседах Любавичский Ребе подчёркивал, что, хотя в Израиле знали о надвигающейся войне, политическое руководство не позволило главам армии нанести превентивный удар и не разрешило мобилизовать всех резервистов исключительно по политическим соображениям.
Впервые Ребе подробно коснулся всех этих событий в 1978 году в своём выступлении (9 Кислева 5738) четыре года спустя после окончания войны. Ребе объяснил, что прежде он предпочитал не говорить об этом, не желая раскрывать тайн. Лишь после того, как появились книги, посвящённые этим событиям, стало возможным их обсуждение.
Следует отметить, что в последние годы, после рассекречивания предупреждения, переданного Маруаном, стало ясно, что слова Ребе были как всегда безупречно точны. Израиль действительно был предупрежден о начале войны самым надёжным из своих источников — человеком, непосредственно приближённым к Садату. Лишь по политическим соображениям, из боязни того, «что об этом скажут другие» политическое руководство отказалось одобрить превентивный удар, который, по словам начальника генштаба, мог «спасти множество жизней». Вдобавок лидеры страны отказались утвердить мобилизацию всех 200 тысяч резервистов боевых частей.
А вот, что сказал Ребе в своём 9 Кислева 5738 года (1978 г.):
— Ужасная тема, которой я до сих пор не хотел касаться… но теперь это стало известно и даже опубликовано в книге… и там рассказывается о том, что произошло во время, не о нас будь сказано, войны начавшейся в Йом-Кипур… За несколько часов до её начала, а по мнению некоторых даже и за несколько дней, уже было известно о том, что они готовятся и собираются начать эту войну!
[Действительно, помимо сообщения Маруана, были и другие предупреждения о предстоящей войне, поэтому армия начала готовиться к ней ещё до Йом-Кипура. Не случайно Голда Меир на исходе Йом-Кипура в своём обращении сказала следующее: «Граждане Израиля, сегодня днем египетская и сирийская армии развязали войну… Мы не были застигнуты врасплох»… И затем продолжила: «Вот уже несколько дней разведывательные службы Израиля были в курсе того, что армии Египта и Сирии готовятся к совместной атаке». — А. Ифаргон]
— Это ясная вещь, и как уже было сказано, об этом были опубликованы книги — в тот день, за несколько часов до этого [до начала войны], уже точно знали… и армия Египта и другие [сирийская армия] готовы к атаке… И пришли все знатоки «военных дел» и сказали ясную вещь о том, что у нас есть силы и потому, вражеская атака не только не преуспеет, но и приведёт вскоре к поражению второй стороны через мобилизацию евреев [резервистов]… И особенно если будет начата превентивная война. Если наступление начнут сыны Израиля. И были готовы к этому и достаточно было лишь, чтобы мобилизовали бойцов на несколько часов раньше — это бы гарантировало, что арабская атака провалится.
— Возможно, что арабы вообще бы испугались и не напали бы вовсе. И даже если бы атаковали, были бы разгромлены… Это привело бы к поражению противной стороны… И как уже было сказано все без исключения знатоки «военных дел» сошлись во мнении, что именно так следует поступать!
[Идея превентивного удара и мобилизации резервистов, как мы теперь знаем была выдвинута начальником генштаба во время встреч со своим заместителем и с командующим ВВС, а затем обсуждалась в то же утро на двух совещаниях всех генералов ЦАХАЛа в 05:30 и 07:15. И все они — знатоки «военных дел» согласились с этой позицией. — А. Ифаргон]».
Затем Ребе продолжает описывать те роковые часы накануне войны:
— И нужно было сделать это, как можно скорее! И нужно было подготовиться к этому, и тем не менее… решение было принято теми, кто не был знатоком «военных дел», поскольку сферой их компетентности была политика — «царские дела», подчас полностью противоположная [военному мнению]. Но, даже выслушав военных, и не один раз, а несколько о том, что необходима массовая мобилизация, они всё равно решили, провести лишь частичную мобилизацию. И хоть услышали, что необходимо нанести упреждающий удар, не позволили!
…И причина, так они сказали, в том, что они немедленно побегут в США, в Вашингтон и скажут так, мол, и так, они знают, что вторая сторона мобилизована и готова к атаке, но они — евреи — не начали первыми! И не провели полной мобилизации!
…Хотя, как уже было не раз сказано ранее, не так следует поступать, когда идёт речь о спасении жизни, пусть даже одного солдата, одного бойца… а тем более, когда речь о многих сынах Израиля!
…А главное соображение — опасение недовольства в Вашингтоне… и вот, мы видим, к чему это привело — к полной противоположности спасению жизней для сотен евреев!
[Ведь, да будет Всевышний к нам милостив, мы потеряли сотни людей из-за того, что решение приняли политики, опасавшиеся окрика из Вашингтона, а не военные специалисты. — А. Ифаргон]».
И далее Ребе подчеркивает, что поскольку не хорошо говорить о евреях плохо, он упоминает эту тему лишь потому, что она связана с происходящими сейчас событиями и важно, чтобы подобная ошибка больше не повторилась.
Речь о том, что были тогда — в конце 70-х прошлого века раввины, которые говорили о возможности передачи врагу Земли Израиля — Иудеи и Самарии. Ребе же говорил, что этим раввинам прежде необходимо посоветоваться со знатоками «военных дел», а не с теми, кто разбирается в «делах царских» — с политиками.
И это потому, что передача Земли Израиля врагу приведёт, не дай Б-г, к угрозе для жизни евреев. Поэтому важно выяснить прежде, что об этом думают военные специалисты, не опираясь на одно лишь мнение политиков. Чтобы не повторять ошибки, допущенные накануне войны Судного дня, когда политики приняли решения противоположные мнению военных и, да будет Всевышний милостив к нам, привели к угрозе жизни для сотен евреев.
И вот, что говорит Ребе:
— И, если они (упомянутые выше раввины) хотят положиться на информацию, которой я располагаю после долгих и многих исследований, в том числе на примере того, что было, упаси Г-сподь, во время войны Судного дня, им стоит знать, что все военные специалисты без исключения считают передачу даже малой части Иудеи и Самарии огромной опасностью! Это реальная опасность для жизней многих и многих израильтян! По расчётам знатоков «военных дел» и исходя из правила о том, что не следует уповать на чудо…
Ребе также подчеркивает, что, как и в вопросах медицины, следует слушать опытного врача, специалиста и такого, который именно сейчас занимается этой проблемой, так же и Тора требует от нас в подобных вопросах слушать тех, кто является знатоком «военных дел» непосредственно сейчас, а не тех, кто уже несколько лет, как перестал быть «военным командиром» и стал знатоком «царских дел», пусть даже он и говорит, что принимает во внимание военные соображения.
Иначе говоря, в вопросах спасения жизни, связанных с военными соображениями и безопасностью, следует прислушиваться к тем, кто возглавляет армию в настоящий момент, а не к тем, кто был командующим в прошлом, но сегодня занимается политикой. Похоже, Ребе намекает здесь на министра обороны Даяна, который в прошлом был начальником генштаба во время Синайской компании 1956 год, но в канун войны Судного дня не дал начальнику генштаба Дадо провести полную мобилизацию и нанести упреждающий удар. И всё это сугубо из политических соображений.
Ошибки политического руководства привели к тому, что линия обороны на юге Голанских высот была прорвана и сирийские войска оказались на расстояние всего семи километров от озера Кинерет. На египетском фронте уже к утру воскресенья, то есть — менее чем за один день боев, были выведены из строя 200 из 300 наших танков. Министр обороны Даян в ужасе доложил Голде Меир о том, что «между Тель-Авивом и Абу Агейла [транспортной развязке на севере Синайского полуострова] не осталось ни одного танка», иначе говоря «Третий Храм под угрозой», подразумевая реальную угрозу, не дай Б-г, крушения всего государства. Позже Голда Меир расскажет, что, услышав эти слова, она всерьёз задумалась о самоубийстве.
Лишь явленными нам чудесами и милостью Всевышнего, сирийцы и египтяне внезапно прекратили продвижение и остановились на занятых позициях. Это обеспечило время, потребовавшееся для прибытия на линию фронта наших резервистских частей.
Ребе Король Мошиах извлекает из этой трагической истории очень важный вывод: нельзя, чтобы Народ Израиля ограничивал свою безопасность, исходя из соображений, наподобие такого: «А что же скажут другие народы?». В вопросах безопасности необходимо полагаться исключительно на военных специалистов, занятых в этой сфере непосредственно в данный момент, а не политиков, даже если те в прошлом и занимали руководящие военных должности. Именно поэтому, и в вопросах целостности страны (вопросах о территориальных уступках врагу) должны прежде всего учитываться профессиональные военные аргументы, связанные с обеспечением безопасности, а не политические соображения.
Это мнение Торы и с ним нельзя не считаться!
