Когда начали хасидские нистары блуждать по еврейским городам и местечкам. Кто почитал их за святых, а кто и нет.
Однажды сидел Моше-Лейб со своим другом Гронам-Эльей и учил Талмуд. Отец Гронам-Эльи, шамеш р. Вольф, подошел, подсел к молодым талмудистам и стал прислушиваться к их занятиям. Время от времени он им объяснял непонятное с легкостью, свидетельствующей, что он хорошо сведущ в Талмуде и глубоко все понимает.
Между тем подошел лавочник р. Йешая-Лейб и также подсел к обоим юношам. Он завел с ними беседу об изучаемом и пытался узнать, как велики их знания в Талмуде. Р. Йешая-Лейб остался, видимо, доволен результатом экзамена, ибо он очень хвалил обоих учащихся.
— Они, Б-г даст, будут великими учеными, — сказал лавочник р. Вольфу. — Ваш мальчик действительно замечательный парнишка.
Он наверное думал, что р. Вольф будет этим очень польщён. Р. Вольф же ответил на это:
— Наши мудрецы говорят: не теория, а практика важна. Я поэтому лучше хотел бы, чтобы мой сын был Б-гобоязнен и деятелен вместо того, чтобы быть большим ученым и гоняться за почетом.
Это взорвало р. Иешая-Лейба, — он был по натуре сердитым человеком. В данном случае он воспринял слова так, будто они имели в виду его самого. Он вспылил и сказал:
— Мне следовало бы знать, что вы, р. Вольф, принадлежите к «секте» и что вы дружите только с невеждами; что для вас человек с улицы дороже ученого мудреца. Я давно уже знаю, что вы имеете дела с якобы нистарами, которые фактически ничто иное, как никчемные люди, губители стана израильского...
Моше-Лейб и Гронам-Элье притихли, прислушиваясь к этому разговору. Р. Моше-Лейб рассказал Боруху, что он очень хорошо помнит этот разговор между шамешом и лавочником.
После полученной шамешом от р. Йешая-Лейба «взбучки» можно было думать, что р. Вольф не останется в долгу и начнется перебранка. Но этого не случилось. Р. Вольф остался невозмутимым и очень спокойно ответил:
— Наши мудрецы говорят: «Не пытайся мириться с другом во время его гнева». Это сказано о человеке, гнев которого оправдан. Тем более относится это к человеку, который гневается несправедливо. В таком случае никакие слова не помогут. Гневающийся не воспринимает правдивые слова. Когда вы, р. Йешая-Лейб, успокоитесь и пройдет ваша вспышка гнева, мы продолжим нашу беседу. А сейчас это бесполезно. Так давайте лучше помолчим.
Это подействовало на р. Йешая-Лейба. Он сразу успокоился и признал, что слишком погорячился. Но, по правде говоря, — говорил он уже более спокойно, — не может он понять, как может р. Вольф переносить этих так называемых нистаров, которые имеют дело только с простонародьем и женщинами.
— Так ведь сказали же наши мудрецы, — захотелось р. Йешая-Лейбе доказать свою правоту «по-ученому», — что нельзя родниться с невеждами, что не следует сидеть с ними за одним столом и что им нет веры в вопросах отчисления десятины и ритуальной чистоты, короче говоря — от невежд нужно держаться подальше. С другой стороны, наказали нам наши учителя почитать мудрецов, что обеспечивать их едой и питьем — это то же самое, что приносить жертвы и возлияния на алтаре. А тут появляются люди, которые не следуют указаниям наших мудрецов и делают все, что идет вразрез с этим, под маской Б-гобоязненности. Это действительно большая мерзость.
Теперь, когда р. Йешая-Лейб говорил спокойно и выдержанно, не остался больше шамеш в долгу у него.
— С вашей точки зрения вы действительно правы, — сказал он ему. — Но сама эта точка зрения неверна. Нистары, следует вам знать, не только большие праведники, но и великие ученые. Имеются среди них и такие, которые знают весь Талмуд; их знания велики как в доступной всем Торе, так и в ее тайнах К тому же они очень Б-гобоязненны, они постятся много и подвергают себя другим лишениям. Отправляясь в добровольное изгнание, они рискуют своим здоровьем во время их блуждания из город в город и из одного еврейского поселения в другое. А ведь делают они это с единственной целью влиять на евреев, чтобы они теснее сомкнулись вокруг их Создателя. И достигают они это тем, что выдают себя за простых людей; этим они обеспечивают себе большое влияние на простых людей и привлекают их к добру.
Для того, чтобы р. Йешая-Лейб был лучше информирован о делах нистаров, указал ему шамеш на задачи, которые поставили перед собой эти скрытые праведнии, (что, между прочим, показало, что шамеш в курсе этого вопроса, как если бы он сам был одним из них).
Эти нистары, говорил он, знакомятся с лавочниками и торговцами на базаре, потому что большинство этих лиц редко посещает синагогу и не слушает Тору, которую там преподают. Если же эти люди и появляются в синагоге и пытаются прислушаться к словам лектора, они его не понимают. Нистары же объясняют таким людям то, что им непонятно, и учат их таким образом, что те и не подозревают об этом; одновременно пытаются нистары повлиять на них в том смысле, чтобы они вели себя честно в повседневной жизни, чтобы они не распускали свой язык, не клялись и не ругались, не склочничали и не оговаривали своего ближнего.
Как сам р. Йешая-Лейб, так и оба юноши — собственный сын р. Вольфа Гронам-Элье и его друг Моше-Лейб — навострили уши и с раскрытыми ртами слушали р. Вольфа. Это было нечто такое, с чем они до этого были мало знакомы.
Когда р. Вольф завел речь о нистарах, у него было что рассказать об этом. Он открыл своим слушателям, что эти нистары действуют не в одиночку, каждый сам по себе, а что они принадлежат к особой корпорации, благодаря которой они связаны между собой и выполняют свою миссию согласованно и по определенному плану.
Корпорация нистарим, — продолжал р. Вольф, — весьма старая. Впервые она была создана гаоном и цадиком р. Элияу Баал-Шемом из Вирмайзы (Вормса) в Германии, так что эта корпорация существует уже сто десять лет. Р. Элияу Баал-Шем основал эту корпорацию, согласно преданию, по указанию одного видного каббалиста, имя которого неизвестно. Этот каббалист дал наказ собрать гаонов и праведников, избранных людей, готовых жертвовать собой ради всего Израиля; они должны странствовать повсюду, где имеются еврейские поселения, и побуждать простых людей из народа служить Создателю.
Корпорация нистарим была создана р. Элияу Баал-Шемом в 5381 или 5383 году (1621 или 1623 году) С тех пор, — объяснил р. Вольф, — были возвращены в лоно истинных служителей Создателя тысячи евреев из простонародья.
— Эти праведники, — заключил р. Вольф, — никогда не пренебрегают честью ученых мудрецов. Наоборот, они как раз и стремятся вызвать уважение к Торе у простейших людей. Можно ли сказать о них, что они не выполняют наказа наших учителей? Б-же упаси! Они не дорожат полагающимся им по праву почетом, потому что перед ними более возвышенная цель, а по указанию наших мудрецов: «Мудрец, не настаивающий на оказании ему почестей, вправе так поступать».
Но р. Йешая-Лейба все это еще не убедило. Он мог поспорить. Допустим даже, что первые нистары были большими праведниками, которые интересовались только общественным благом, — отпарировал р. Йешая-Лейб — но если они имеют дело только с простолюдинами, то это кончится тем, — и он считал, что так оно и есть, — что их престиж упадет в глазах толпы. При этом р. Йешая-Лейб сослался на РАМБАМа, утверждающего, что почитание мудреца — это один из заветов Торы.
Р. Вольф и на этот раз не остался в долгу у р. Йешая-Лейба. Он указал на то, что таких евреев, как р. Йешая-Лейб, беспокоит больше честь мудреца, чем честь самого Властелина мира, о которой они меньше всего пекутся. Что, собственно, имеет р. Йешая-Лейб против нистаров, которые делают святое дело, не думая о своих удобствах и чести; главной целью которых, — приблизить евреев к служению Создателю и посеять в их сердцах любовь к Торе и желание выполнять ее заветы?
Моше-Лейб и Граном-Элье сидели как зачарованные. Они жадно глотали каждое слово, достигшее их слуха. Гронам-Элье был на два года старше Моше-Лейба и знал значительно больше своего друга о нистарах; он много наслышался о них от своего отца. А теперь Моше-Лейб хотел побольше узнать об этом от Гронам-Эльи, — рассказы его друга о нистарах зажгли его воображение.
С того дня Моше-Лейб все время требовал от своего друга, чтобы он ему рассказывал побольше о скрытых цадиках. Его обуяло также страстное желание самому видеть нистара.
— Сделай мне одолжение, — упрашивал он своего друга, — познакомь меня с нистаром. Ты говоришь ведь что твой отец знается с нистарами и что когда они появляются в Бешенковиче, они с твоим отцом дружат!
Гронам-Элье кивал головой, и Моше-Лейб считал, что это он обещает выполнить его просьбу. Но прошли 2–3 месяца, а Моше-Лейб все еще не видал нистара. Его друг рассказывал ему разные истории о нистарах, но ни слова о том, что кто-либо из них появился в местечке.
Однажды, когда Моше-Лейб шел из дома в синагогу, он заметил издали группу людей. Был теплый, солнечный летний день. Моше-Лейба охватило любопытство узнать, что именно заставило евреев собраться на улице в один из обычных будничных дней. Он подошел к группе и протолкнулся сквозь гущу людскую, так что вскоре он оказался в самом ее центре. Незнакомый еврей стоял здесь и что-то говорил народу.
Уже один внешний вид оратора возбудил любопытство Моше-Лейба. Он был высокого роста, волосы на голове черные, лицо худое. Одет он был в шубе и меховой шапке, несмотря на теплый день.
Его слова вызвали у Моше-Лейба не меньшее удивление, чем вся его внешность. Он говорил о важности торговать честно. Он рассказал о суровой каре, ожидающей тех, которые отбивают хлеб у других. Все кругом прислушивались к его словам с большим интересом. Моше-Лейб сразу же сообразил, что это и есть нистар. Он был в восторге. Он так долго мечтал о нистаре, а тут — вот он перед тобой в плоти и крови! Когда Моше-Лейб пришел в синагогу, он рассказал своему другу об этой встрече. Гронам-Элье согласился, что это и впрямь должен быть нистар.
Оба друга вышли на улицу посмотреть на нистара. Толпа уже выросла. Среди собравшихся был также и шамеш р. Вольф. Все прислушивались к словам пришельца. Оба йешиботника не могли уже протолкнуться сквозь толпу. Они не могли даже слышать отчетливо слова нистара.
Больше не видал уже Моше-Лейб нистара. Он не видел больше и других нистаров. Когда он в тот вечер пришел домой, он рассказал отцу, р. Йосеф-Акиве о своей встрече с нистаром. Он рассказал ему также то, что он услышал от своего друга о нистарах вообще. Отец выслушал его с большим вниманием, а затем начал разъяснять ему весь вопрос о нистарах, и оказалось, что это совершенно противоречит тому, что представлял себе о них Моше-Лейб. Впервые узнал он, что его отец не сторонник этого движения и что в его глазах нистарим никчемные, простые люди, пользующиеся «святыми именами» и заклинаниями, что совершенно противно духу Торы.
— Ты должен держаться подальше от этих нистарим, — наказал ему отец. — Я приказываю это тебе как отец, которого ты обязан почитать. Я требую от тебя не прислушиваться больше к словам нистара, если такой попадется тебе на улице или где бы то ни было. Я требую также от тебя не дружить больше с Гронам-Эльей и не выслушивать его рассказы о нистарах. Это все пустые разговоры, которые не должны занимать тебя.
Моше-Лейб почувствовал себя как будто его окатили холодной водой. Он никак не мог понять, откуда берется это пренебрежение и даже неприязнь со стороны отца к нистарам, которые вызывали его восторг, а главное — возбуждали его любопытство. Его отец совершил полный переворот в его представлении о нистарах. Ему очень хотелось бы, чтобы отец шире осветил ему этот вопрос. Но тот не пожелал распространяться больше на этот счет. Он считал вопрос исчерпанным. Моше-Лейб знал только, что он должен слушаться своего отца и что он вполне может на него положиться, — если отец отмахивается от нистаров, то V него имеется на это несомненно веская причина.
Впрочем, Моше-Лейб уже больше не имел возможности говорить и даже слушать о нистарах. Отец вскоре отослал его в Витебск учиться в местной йешиве. Он больше не хотел держать его в своей йешиве, не желая, по-видимому, чтобы сын встречался с Гронам-Эльей. Перед отъездом в Витебск наказал р. Йосеф-Акива своему сыну Моше-Лейбе еще раз, и весьма строго, чтобы он не смел разговаривать о нистарах или расспрашивать о их делах. Он должен целиком отдаваться изучению Торы.
Семь лет проучился Моше-Лейб в витебской йешиве. Он выполнил наказ отца не интересоваться больше нистарами и не прислушиваться к разговорам о них. И все же, даже в витебской йешиве дошли до него разговоры о нистарах.
Видимо, вопрос о нистарах был в то время все же настолько актуальным, что совсем обойти его не удавалось. Но Моше-Лейб воспринимал из разговоров о нистарах одно только плохое, хорошее же о них до него не доходило. Ему было любопытно знать, почему это так получается, но он хорошо помнил наказ отца и избегал интересоваться этим вопросом.
Когда Моше-Лейб вернулся из йешивы домой, то первым вопросом, поставленным ему отцом, было — выполнил ли он его наказ о нистарах. Моше-Лейб заверил отца, что да, выполнил, и р. Йосеф-Акива был этим очень доволен. Однако, к удивлению Моше-Лейба, заявил ему вдруг отец, что в течение всех этих лет он узнал, что среди нистаров имеются также действительно великие праведники и гаоны. И все же он все еще остается при своем мнении, что когда дело касается каббалы, являющейся основой движения нистаров, то к ее изучению необходимо быть особо подготовленным. Поэтому еще раз наказал р. Йосеф-Акива своему сыну остерегаться связи с ни стара ми, но, с другой стороны, не говорить о них также и плохое.
Р. Моше-Лейб все еще мало понимал своего отца и те причины, которые привели его к такому отрицательному мнению о нистарах. Но он не задавал отцу никаких вопросов, главным образом потому, что тот намекнул ему, что он не склонен распространяться на этот счет. Моше-Лейб отложил свой разговоре об этом с отцом до следующего удобного случая, но этот случай больше уже не представился. В этом году отец умер.
Что касается его учителя в йешиве, объяснил р. Моше-Лейб, то он был одним из самых яростных противников нистаров; он попросту воевал с ними. По словам р. Моше-Лейба, его учитель был против нистаров особенно потому что, как он говорил, «некий учитель начального обучения, ставший затем шойхетом, объявил себя вдруг чудотворцем и стал называть себя Баал-Шем-Товом». Это был р. Исраэль Баал-Шем-Тов, последователями которого были нистары, рассказывавшие всякие чудеса о своем вожде. Против этого и восстал учитель р. Моше-Лейба.
Для Боруха вдруг стало ясно, что по существу он имеет здесь дело с последователями р. Исраэля Баал-Шем-Това, с одной стороны, и с его противниками — с другой. В лице обоих зятьев добромысльского кузнеца встретил Борух представителей двух лагерей, разделивших еврейский мир, — представителя хасидов и представителей их противников — миснагедов.
