Р. Борух, отец автора «Тания», и его сестра Двора-Лея. Их отец р. Шнеур-Залман. Их дедушка р. Борух-Батлан. Страшная история, случившаяся в Познани.
Когда Борух, отец будущего основателя хасидизма ХАБАДа р. Шнеур-Залмана, автора книги «Тания», начал знакомиться с учением хасидизм, он навряд ли знал, что собственно говоря, хасидизм уходит корнями в прошлые поколения и является результатом длительного процесса развития. Он почти не знал, что его собственная семья подготовила на протяжении ряда поколений почву для хасидизма, разработанного впоследствии р. Исраэлем Баал-Шем-Товом. Борух ушел из дому будучи еще совсем мальчиком. Он не имел даже удобного случая познакомиться как следует со своей родной сестрой Двора-Леей. Она-то как раз и знала все то, что представляло бы для него неисчерпаемый источник всяких нужных ему сведений.
Двора-Лея, жена витебского главы йешивы р. Йосеф-Ицхака, была примечательной женщиной, истинной праведницей и значительной ученой. С самого своего детства она впитала в себя святость и вела себя как подобает обладательнице лучших душевных свойств, которым учат нас наши мудрецы. Еще будучи семи-восьмилетней девочкой, Двора-Лея проявила свою добросердечность и предупредительность к другим людям. Она помогала соседним бедным женщинам в их домашней работе и в уходе за их детьми, не говоря уже о помощи собственной матери. Она была послушна и добросердечна. Она ухаживала за домашней козой, выгоняла ее в поле и вечером приводила обратно домой. Она беспокоилась о козе, как если бы это было двуногое существо.
Когда Дворе-Лее исполнилось десять лет, она была уже полной хозяйкой дома. О ней говорили, что у нее «золотые руки» и такое же «золотое сердце». Соседи считали ее благословением для дома. Ее добросердечность славилась повсюду. Отец, р. Шнеур-Залман, которого звали познанским меламедом, еле сводил концы с концами своим учительством. Когда бедняк просил у двери милостыню, редко бывала дома монетка для него. В этом случае давали бедному человеку кусок хлеба. Но и хлеба недоставало дома. Хлеб ели не вволю. Двора-Лея была всегда первой, отдававшей бедняку свою маленькую порцию хлеба, говоря, что она совсем не голодна иди, что она уже ела. Она частенько была-таки голодна, но ничем этого не выказывала, — она всегда была бодра и весела, всегда была готова утешить и ободрить несчастного человека, ее личико всегда светилось. Несмотря на то, что она была часто голодна, отдав бедным свою скудную порцию хлеба, и несмотря на то, что у нее не было ни минутки покоя, — она помогала то одному, то другому по хозяйству, — ее личико все же всегда светилось, отражая нежность и благородство еврейской души. Когда ей выпадал свободный часок, она в длинные летние дни сидела на крылечке с шитьем в руках или чинила что-нибудь.
Одновременно она прислушивалась к тому, чему сосед р. Ноах-меламед обучал маленьких детей. То, чему ее отец обучал мальчиков, — Талмуд — было выше ее понятия. Но зато ей было доступно все то, что р. Ноах учил со своими маленькими учениками. Так научилась маленькая Двора-Лея молитвам и смыслу ряда стихов ТАНАХа. Она умела уже и сама читать в сиддуре, затем читать Пятикнижие, а еще позже она знала уже весь ТАНАХ.
Отец Двора-Леи р. Шнеур-Залман принадлежал к тем, которые считали, что девочек не следует обучать Торе. По его мнению, не было нужды, чтобы Двора-Лея умела даже читать. Это причиняло Дворе-Лее много горя. Она ухватилась за возможность незаметно учиться, прислушаваясь к урокам меламеда р. Ноаха. Таким образом, она изучила то, что она так жаждала знать. Но ей этого было мало. Теперь только у нее пробудилось большое желание учиться. Но как же откроются перед нею ворота мудрости Торы? От ее отца она должна скрывать даже то немногое, что она изучила тайком, прислушиваясь к урокам меламеда р. Ноаха.
Ее мать Рахель была сама ученой, но с дочерью она тоже не занималась. Двора-Лею поражало, как это ее мать не старается обучать ее Торе? С другой стороны, ей было непонятно, как это получается, что отец ее матери старался обучать свою дочь, в то время как ее отец категорически против того, чтобы его дочь обучалась чему-нибудь!
Вскоре Двора-Лея дозналась, что ее мать — женщина ученая, и весьма большого масштаба. Каждый раз, когда р. Шнеур-Залмана не было дома, брала Рахель книгу и читала очень сосредоточенно. Вначале Двора-Лея не знала совсем, что это за книга; позже она узнала, что это Талмуд. Рахель изучала Талмуд, так же распевая при этом и с той же прилежностью, что и мужчины. Двора-Лея сиживала в уголке и шила или штопала, в то время как ее мать сидела над Талмудом и учила вслух очень приятным голосом и с большой прилежностью. Двора-Лея чувствовала тогда большую зависть к матери. Ей не давал покоя вопрос, почему мать не старается учить и ее. У Двора-Леи появлялись тогда слезы на глазах.
Однажды это настолько сжало Двора-Лее сердце, что она расплакалась, тихонечко, чтобы не мешать матери. Поэтому она вошла в другую комнату, а там она уже разрыдалась. Мать, видя, что дочь задержалась в комнате, вошла к ней и, видя красные, заплаканные глаза дочери, очень испугалась и смешалась. Она ласково и с тревогой спросила Двора-Лею: Что с тобой, доченька, что ты плачешь?
Вначале, из уважения к матери, Двора-Лея не хотела рассказывать ей об истинной причине ее слез, но по требованию матери она открыла перед ней свое сердце. Как это получилось, что она, ее мать, знает Тору, а ее, Двора-Лею, не обучают, и то немногое, что она знает, она должна подхватывать сама?
Рахель обняла дочь и подробно разъяснила ей в чем дело.
Ее отец, дедушка р. Борух из Познани, или как его звали — р. Борух-Батлан, придерживался совсем другой системы в вопросе об обучении дочерей, чем ее муж р. Шнеур-Залман. О системе воспитания, особенно обучения девочек, были расхождения. Р. Борух-Батлан, отец Рахели, — узнала Двора-Лея к своему удивлению, — был последователем р. Элияу Баал-Шема из Вирмайзы. Позже он пристал к группе нистаров и каббалистов и стал последователем р. Йоэла, Баал-Шема из Замоща.
Между прочим рассказала Рахель своей дочери страшную историю, случившуюся в Познани, откуда их семья происходила. Эта история была записана в анналах города Познани. Р. Борух-Батлан жил тогда со своей семьей на Португальской улице в Познани. Свое название эта улица получила от того, что на ней проживали в основном беженцы из Португалии, — евреи, бежавшие от инквизиции. Улица была красивая, и были на ней импозантные здания. Дом, в котором проживал р. Борух-Батлан, принадлежал известному богачу, золотых дел мастеру Авигдор-Тувье и его жене Сарра-Гитл. Помимо хозяев дома, жили там еще семь семей, все — люди зажиточные, набожные и знающие Талмуд евреи. Р. Борух-Батлан прожил в этом доме целых тридцать лет.
Авигдор-Тувья, хозяин дома, был не очень достойным человеком, он уступал во всем своим жильцам. Он был картежником и любил выпить. Муж и жена умерли вскоре один за другим. Детей у них не было. Их квартира опустела. И вот по дому и по всей улице разнеслось, что в этой пустой квартире умерших супругов творится что-то неладное, туда забрались — упаси Б-же — «нечистые»... Доказательства этому не требовались. Каждый житель квартала знал, что там не все в порядке... Как только спускалась ночь, слышались оттуда дикие крики, как будто там гуляют и пьянствуют вовсю. Слышалось топанье ног и хлопанье в ладоши, как от пустившихся в дикий пляс загулявших пьяниц. Слышались также пение и музыка. Весь дом гудел и шумел. Соседям не было покоя, по ночам нельзя было сомкнуть глаз.
Р. Борух-Батлан первым начал подыскивать себе другую квартиру. Через несколько месяцев он выстроил себе собственный дом на Синагогальной улице и перебрался туда с семьей.
Р. Борух имел обыкновение раз в три года посещать своего ребе р. Йоэла Баал-Шема из Замоща. При последнем визите он рассказал ребе о происходящем в доме на Португальской улице, что заставило его поменять квартиру. Р. Йоэл начал расспрашивать об умершем хозяине дома золотых дел мастере Авигдор-Тувье и его жене Сарра-Гитл. Р. Борух передал Баал-Шему все нужные сведения. Авигдор-Тувья имел хороший доход от своего дома. К тому же он торговал драгоценностями, в частности украшениями для дам. Он торговал в основном драгоценностями для помещиц и других жен богачей. Он был картежником, пьяницей и сквернословом, но он раздавал много денег на благотворительность. Его жена Сарра-Гитл была добросердечной женщиной. Она занималась презрением странников и выдавала замуж бедных невест; особенно большую помощь она оказывала бедным роженицам. Но у нее был «большой рот», она непрестанно ругалась и проклинала все и всех; проклятие «а, чтоб вас черти взяли» не сходило у нее с уст «Рот на винтах» Сарры-Гитл и ее дикие проклятия были известны во всей Познани. Люди, как огня, боялись ее проклятий и говорили между собой, что не дай Б-г ее проклятиям осуществиться. Поговаривали, что уже не одного человека отправили ее проклятия на «тот» свет.
Выслушав рассказ р. Боруха об этой «примечательной» супружеской паре, сказал ему р. Йоэл следующее: Нужно помочь умершим бездетным супругам. Для этой цели нужно оставленный ими дом передать общине под синагогу. Только таким образом можно будет избавиться там от «нечистой силы».
Поскольку дом этот принадлежал теперь одному из наследников, нужно было разыскать этого наследника и уговорить его отдать здание под синагогу.
