Однажды вечером незадолго до Йом-Кипур один из хасидов рабби Элимелеха из Лиженска попросил своего рэбэ разрешить посмотреть ему, как он, рабби Элимелех, исполняет обряд капорос.
«Как я делаю капорос?» — повторил рабби Элимелех. — «А как ты делаешь капорос?»
«Я простой еврей, я делаю то же, что и все. В одной руке я держу петуха, во второй — сидур, и читаю молитву: «Это замена мне, это вместо меня, это выкуп мой».
«Я делаю то же самое. В одну руку я беру петуха, во вторую сидур, и читаю слова. Конечно же, могут быть различия между твоими капорос и моими. Ты наверняка стараешься взять белого петуха, а для меня белый — не обязательно. Белый, черный, коричневый, какая разница? Петух есть петух».
Но хасид продолжал настаивать, что капорос рэбэ — это что-то особенное. Он приезжал в Лиженск каждый год, чтобы молиться с рэбэ в Йом-Кипур уже более 20 лет и всегда хотел видеть рэбэ в эти самые торжественные минуты.
«Ты хочешь посмотреть на необычные капорос?» — сказал рабби Элимелех. «Иди посмотри, как делает капорес Мойше-корчмарь. Там ты увидишь гораздо более удивительные вещи, чем у меня. Я делаю обычные капорос».
Хасид узнал, что корчма Мойше находится на перекрестке дорог за несколько верст от Лиженска. Он попросился переночевать. Корчмарь сказал: «Извини, но моя корчма небольшая. Свободных комнат не осталось. Дальше по дороге есть еще одна корчма». Но хасид продолжал настаивать: «Я был в дороге весь день и хочу отдохнуть. Мне не нужна отдельная комната. Я прикорну где-нибудь, отдохну пару часов и в путь». «Хорошо, — согласился Мойше, — мы скоро закрываемся, и тогда вы сможете поспать».
После многочисленных криков, уговоров и угроз Мойше удалось выпроводить своих посетителей — пьяных крестьян — из корчмы. Приближалось время капорос. Хасид, укутавшийся в одеяло под столом, притворялся спящим, но следил за темной комнатой, боясь что-нибудь пропустить.
Перед рассветом Мойше встал, омыл руки и произнес утренние благословения. «Время делать капорес, — тихо сказал он своей жене, стараясь не разбудить гостя. — Ентл, принеси мне мою тетрадку. Она на полке над буфетом».
Мойше уселся на маленькую табуретку, зажег свечу и начал читать по своей тетрадке, не подозревая, что его «спящий» гость бодрствует и старается не пропустить ни слова. В тетрадке был дневник всех неблаговидных поступков и нарушений, совершенных корчмарем в течение года. Дата, время и обстоятельства были скрупулезно зафиксированы. Его «грехи» были очень незначительны: один раз сказал слово сплетни, другой раз проспал время молитвы, третий раз забыл дать свою обычную цдаку, но пока Мойше прочел несколько первых страниц, он уже обливался слезами. Больше часа Мойше читал и плакал, пока не перевернул последнюю страницу.
«Ентл, — позвал он свою жену, — принеси мне вторую тетрадку». Это тоже был дневник. Дневник всех несчастий и неприятностей, случившихся с ним за год. Один раз Мойше избила шайка крестьян, другой раз его ребенок заболел, однажды в разгар зимы его семья мерзла несколько дней, потому что не было дров. В этом году пала их корова, и у них не было молока, пока они не скопили несколько рублей, чтобы купить другую.
Закончив читать вторую тетрадку, корчмарь возвел глаза к небу и сказал: «Ты видишь, дорогой Отец небесный, я грешил против Тебя. В прошлом году я каялся и обещал выполнять твои заповеди, но я неоднократно уступал злому началу. Но в прошлом году я также молился и просил у Тебя года благополучия и здоровья. Я верил Тебе, верил в то, что действительно будет так. Дорогой Отец! Сегодня канун Йом-Кипур, когда все прощают и получают прощение. Давай забудем прошлое. Я принимаю свои беды как искупление за свои грехи, а Ты в Своем великом милосердии должен сделать то же самое».
Мойше взял две тетрадки, поднял их вверх, покрутил три раза над головой и сказал: «Это замена мне, это вместо меня, это выкуп мой». Потом он бросил их в печь, где на тлеющих углях залитые слезами страницы вскоре превратились в пепел.
