СБП. Дни Мошиаха! 18 Адара II 5784 г., пятый день недели Цав | 2024-03-28 09:04

105. От печали к радости

Новый навет. Ходатай Зеев-Вольф Этингер. От печали к радости.

1625 (0) мин.

Новый навет. Ходатай Зеев-Вольф Этингер. От печали к радости.

В субботу утром, когда витебские евреи собрались в синагогах на утреннюю молитву, раззвонились вдруг колокола всех городских костелов. Все знали, что это означает. Это созывали весь народ в главный костел слушать проповедь главного духовника. Евреи, естественно, не пошли слушать эту проповедь. Но они предчувствовали, что замышляется какая-то новая напасть на евреев. Всегда так, — где несчастье, там страдающей стороной обязательно оказываются евреи-Руководители общины и Авраам Сегал были действительно освобождены накануне из-под ареста, после того, как богатый посессор Зеев-Вольф, известный под фамилией Этингер, поручился за них. Но дело еще не было улажено даже в отношении этих руководителей общины. У воеводы было еще много причин быть недовольным витебскими евреями. Очень ему хотелось мстить евреям города, он горел огнем ненависти против них.

Предчувствуя, что пахнет новой бедой, евреи после молитвы заперлись в своих домах. Они не смели показываться на улице. И вот пришло известие, что проповедь главного духовника была подстрекательской против евреев. Ксендз выполнил волю воеводы. Зная, что евреи послали ходатаев в Краков хлопотать в пользу арестованных руководителей общины, он чувствовал, что затеянное им дело против евреев потерпит неудачу. Поэтому он хотел заварить новую кашу, возмутить толпу против евреев. С этой целью произнес ксендз проповедь, которая представляла собой сплошную галиматью и обычную клевету на евреев: евреи, мол, обманывают помещиков; они покупают их продукты за полцены; они грабят всех неевреев, продавая им втридорога все, что нужно им для жизни; евреи богатеют с каждым днем. Нужно предпринять что-нибудь, требовал ксендз. Проповедь отдавала духом настоящего погрома. Из нее вытекало, что у неевреев нет другого выхода, как только ворваться в еврейские дома и магазины и грабить их.

Этими нападками на евреев хотел, по-видимому, воевода спасти свое положение в глазах правительства. Пусть, мол, знают в Кракове, что если воевода строго обходится с евреями, то это только для того, чтобы держать толпу под контролем, и что несмотря на все его старания он, якобы, не смог успокоить толпу, напавшую все же на евреев. Когда известие о погромной проповеди ксендза дошло в ту субботу до витебских евреев, сидевших взаперти по своим домам, поднялся повсюду плач. Никто не знал, чем все кончится. Ожидаемый погром мог разразиться в любую минуту.

Согласно полученным сообщениям, закончил ксендз свою проповедь призывом к слушателям прийти завтра, в воскресенье, еще раз его послушать. Некоторые евреи видели в этом кое-какое утешение, считая, что если и следует ожидать нападения погромщиков, то это произойдет не раньше завтрашнего дня. Это было временной отсрочкой. Некоторое утешение тут, возможно, и было; однако не такое, которое могло успокоить витебских евреев.

Когда первое известие достигло молодого иллуя р. Йосеф-Ицхака, его поразило точное исполнение предсказания Баал-Шем-Това. В назначенный им срок спасение действительно пришло. Но тут вдруг навалилась новая беда, и теперь уже на всю общину. Как это согласовалось с предсказанием Баал-Шем-Това? Поэтому р. Йосеф-Ицхак был убежден, что и новая беда их минет. Он охотно объявил бы об этом всем евреям города, чтобы у них не была нарушена праздничная торжественность субботы. Но Баал-Шем-Тов наказал ни с кем об этом не говорить. Не пришло еще время рассказывать открыто о Баал-Шем-Тове и о покоящемся на нем Святом Духе. Поэтому и молчал р. Йосеф-Ицхак. Он переговорил об этом только со своей невестой Двора-Леей. Он беседовал об этом также с нистарим и скрытыми хасидами в Витебске. Но для всех других все это должно было еще оставаться втайне.

Уверенность р. Йосеф-Ицхака и других скрытых хасидов в непреложности предсказаний Баал-Шем-Това оказалась вскоре основанной на чём-то весьма существенном. Не прошло много времени, и колокола витебских костелов вновь раззвонились. Опять созывали народ. Но все уже знали, что на этот раз звон был уже совсем другого характера. В предыдущий раз колокола сообщали народу нечто серьезное; нечто такое, что отдавало ужасом, тревогой. Теперь же колокола звали к радости. Это было сообщение о празднике. Что это могло быть? Навряд ли могли евреи в своих домам предполагать, что положение вдруг радикально изменилось к лучшему. Они подумывали, не кроется ли здесь какой-нибудь подвох, стремление обмануть их. Пусть, мол, думают, что опасность их миновала, в то время, как на самом деле неевреи теперь только возьмутся за них, — нападут, побьют, а то и вовсе убьют, а затем разграбят их добро.

Прошло некоторое время, пока они узнали, что в действительности произошло.

А произошло вот что.

Прежде всего пришел евреям на помощь упомянутый еврейский арендатор Зеев-Вольф Этингер. После того, как он освободил арестованных руководителей общины, он провел субботний день в Витебске и взялся теперь за попытку добиваться у воеводы, чтобы он отказался от своих злостных планов против евреев. Этингер был евреем, обладавшим большим влиянием в высших сферах Польши и Литвы и имевшим доступ к влиятельнейшим людям этих стран. Поэтому он решил побеседовать с воеводой и дать ему понять, что он может заслужить благосклонность евреев, а следовательно и правителей страны, если он будет обращаться с витебскими евреями более мягко. Но еще до того, как Этингер закончил свои переговоры с воеводой, прибыл курьер с известием, что на пути в Витебск находится сейчас один из высочайших правителей страны, посланный из Кракова специально для того, чтобы ознакомиться со всем делом, побудившим воеводу арестовать руководителей общины и богача р. Авраама Сегала. Теперь уже воевода нуждался в Этингере как о спасителе. Он должен будет замолвить за него доброе слово перед этим прибывающим в город высокопоставленным чиновником. Кстати, этого чиновника знал Этингер раньше. Воевода знал, что тот прислушается к словам Этингера. У воеводы была еще одна задача перед собой, — подготовить прибывающему чиновнику достойную встречу. Для этого и звонили по-новому колокола костелов. Они призывали неевреев и eвреев выйти на улицу одетыми по-праздничному и приветствовать высокопоставленного гостя. Воевода разослал уже курьеров по городу с точными инструкциями, как принимать этого гостя. Евреи и неевреи должны принимать его каждый по-своему. Теперь улицы наполнились войсками, полицейскими и большой праздничной толпой. Травля евреев была забыта.

Этингер, между тем, подготовил план, как дать знать высокому гостю, что витебские евреи готовы собрать большую сумму денег и передать ее правительству в виде займа. Это должно было служить еще одним способом сгладить неблагоприятное впечатление от официального обвинения откупщика податей Сегала в том, что он будто бы отказывается предоставить правительству нужный ему заем. Если верно, что Сегал не в состоянии поставить всю сумму денег, то ему на помощь приходят остальные богачи Витебска.

Прибывший чиновник был принят при въезде в город с большим почетом. Евреи приняли его на свой лад, а неевреи — по-своему. Воевода был горд. Это означало, что он смог организовать в своем городе должную встречу почтенному гостю. Вечером устроил воевода для гостя большой бал, и в знак признательности Этингеру пригласил его с женой на этот бал. Этингер был единственным евреем, удостоившимся этой чести.

Остальные евреи Витебска охотно простили воеводе то, что он их лишил этой чести. Они были рады тому, что их миновала беда. Р. Йосеф-Ицхак и другие хасиды города были счастливы, — все получилось именно так, как предсказал Баал-Шем-Тов.

Еврейское население Витебска успокоилось, и р. Йосеф-Ицхак стал готовиться к свадьбе с Двора-Леей.

Опубликовано: 18.05.2017 Комментарии: 0 Поддержите сайт
Читайте еще:
Ошибка в тексте? Выделите ее и
нажмите Ctrl + Enter