Однажды, это было спустя три года после ухода из этого мира Ребе МААРАШа, один из его хасидов, р. Залман Златопольский, навестил его сына, — пятого Ребе ХАБАДа. В ожидании Ребе р. Залман присел на скамейку и начал петь «нигун». Из его глаз лились слезы. Он настолько был погружен в мысли, что не заметил, как к нему подошел Ребе РАШАБ. Не желая прерывать состояние «двекут», в котором пребывал р. Залман, Ребе лишь отметил: «Слыша этот нигун, представляешь себе человека, потерявшего недавно своего учителя в теле. Но духовно — он как будто стоит перед его взором». Спустя время Ребе спросил р. Залмана: «Какой маамар моего отца ты обдумывал, когда пел тот нигун?»
К этой истории хочется задать вопрос. Понятно, что Ребе обладает пророческим даром, он способен читать мысли своих хасидов и знает, что у них на душе. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Ребе знал: в тот момент р. Залман действительно обдумывал хасидский маамар. Но нет ли в самом нигуне чего-то такого, что и нас навело бы на такую же мысль?
Нигун р. Залмана Златопольского действительно очень нагляден. Он выражает душевную боль расставания с Ребе и учителем (в материальном мире), и начальные интонации «вздохов» буквально рисуют перед нами картину безутешно плачущего человека.
Также очень красноречива и цитата из нигуна Мителер Ребе «Капелла». Известно, что второй Ребе ХАБАД, в жилах которого «вместо крови тек хасидизм», не составлял нигуним сам. При нем была группа музыкально-одаренных хасидов («капелла»), которые составляли и исполняли нигуним. Капелла эта состояла как из певцов, так и из музыкантов-инструменталистов. Наличие оркестра было фактом не очень привычным, поэтому Цемах-Цедека однажды спросили: а для чего он был нужен? На что Ребе ответил, что инструментальная музыка «охраняла» душу его тестя от исхода из тела — настолько высоко в духовные миры она возносилась от звуков нигуним.
Так вот, цитата из нигуна «Капелла» — это тоже своего рода «охрана»: будучи в состоянии «двекут», душа р. Залмана нуждалась в ней, дабы не оторваться от земных реалий — настолько высоко возносили ее хасидские идеи р. МААРАШа.
И только в самых последних тактах нигуна мы находим ответ на наш вопрос: перед нами — цитата из так называемого «Нигун-итваадут» (№120 в «Сефер нигуней ХАБАД»), который традиционно поют при повторении хасидами «слов Б-га Живого» (то есть маамаров Ребе).
Мы знаем, также о существовании другой традиции: перед тем, как Ребе произносит маамар, поют известный «Нигун из Ростова», особенно любимый Ребе РАШАБом.
Чтобы понять, зачем понадобились два различных нигуна для одной и той же (на первый взгляд!) функции, ответим сначала на ряд вопросов. Для чего вообще петь что-либо перед произнесения кем-либо слов Торы? Почему именно ребе РАШАБ обратил особое внимание на процесс подготовки к маамару и как это связано с его личностью и работой в этом мире?
Хасидский маамар — это великое раскрытие Божественности. Для того, чтобы принять свет такой мощи, необходимо подготовить свое сознание особым образом. В подготовке нуждается любая серьезная вещь. Например, известно, что перед молитвой нужно окунуться в микву и учить хасидизм. Перед изучением Торы желательно освежить свой мозг для максимального восприятия информации. Великие мудрецы прошлого не стеснялись начать свой урок с шутки или неожиданно-любопытных сведений в стиле «знаете ли вы, что...» — чтобы «разбудить» аудиторию.
Особая роль идеи подготовки видна в жизни Ребе РАШАБа. Многие истории, связанные с ним, говорят именно об этом. Это он сформулировал правило — ежедневно посвящать полчаса для размышлений о воспитании своих детей (а это есть ничто иное, как подготовка к самому процессу воспитания). Это он основал йешиву «Томхей тмимим», главная цель которой — подготовить поколение молодых людей, не просто знающих открытую и скрытую части Торы, но и умеющих отдать за нее жизнь. И это именно он подготовил своего единственного сына к борьбе за Тору и евреев «до самопожертвования». Вся деятельность Ребе РАШАБа была направлена на подготовку, он работал «на будущее», предвидя, в какое время придется жить следующему поколению.
Даже среди его предпочтений в нигуним — два нигуна-подготовки: один — уже названный «Нигун из Ростова», а второй — нигун, который принято петь перед «Арба бавот» (№93 в «Сефер нигуней ХАБАД», так и называемый «Нигун-подготовка»).
Итак, мы выяснили, что маамар — это серьезная работа, требующая подготовки. Нигун, обладающий силой раскрывать сознание и сердце, как нельзя лучше подходит для этой цели. Почему же, если маамар произносит Ребе, то требуется один нигун, а если тот же маамар дословно повторяет хасид — другой?
Ответ прост: работа Ребе и работа хасида при произнесении маамара — это не одно и то же! Задача Ребе — связь со Всевышним. Задача хасида — связь со своим Ребе (через которую он также обретает связь со Всевышним). С одной стороны Ребе «проще»: связь с Божественностью, грубо говоря, осуществляется «из первых рук». А с другой стороны: одно дело — спустить вниз и сделать частью нашего мира совершенно новый свет, а другое — просто повторить, «воспроизвести» этот же процесс.
Эта идея отражена в отличии обоих рассматриваемых нами нигуним. «Нигун из Ростова» звучит в четырехдольном, а «Нигун-итваадут» - в трехдольном метре. Четный метр ассоциируется с маршем, шагом, физическим действием, а трехдольный — это мир мысли. Нигун, готовящий нас воспринять маамар непосредственно от Ребе, обладает энергией марша. Потому что для Ребе «спустить» в наш мир маамар — это тяжелая физическая работа, хотя с другой стороны, связь с высшими мирами так же легко доступна для него, как для обычного человека — совершение какого-либо материального действия (того же шага). Нигун, готовящий нас услышать маамар из уст хасида, связан с мыслью. Ведь воспроизведение уже существующего текста — это один из процессов мышления. А с другой стороны, хасид не может так же непосредственно «взлететь» в высший мир: ему нужно представить перед собой Ребе, настроиться на нужную «волну» — а это требует серьезных умственных усилий. Ведь известно, что в физический труд вовлекаются лишь самые внешние, поверхностные силы души, в то время как мысль поглощает человека гораздо глубже.
В работе хасида ключевой момент — это именно умение видеть Ребе в момент произнесения (слушания) маамара. Поэтому Ребе РАШАБ обратил внимание хасидов на то, что р. Залман Златопольский духовным зрением видел своего (уже ушедшего из этого мира) учителя как бы стоящим непосредственно перед ним. Поэтому для подготовки к маамару и используется именно нигун, а не другие раскрывающие сознание средства. Повторяющий слова Торы как будто видит произнесшего их (впервые), как будто стоящим перед собой. Но это именно в аспекте «как будто». И в этом — огромное преимущество нигуна. Потому что поющий нигун видит его автора стоящим перед собой — без «как будто».
И в этом же кроется разгадка, почему «разделение труда» между Ребе и хасидами началось именно с Ростова — ведь в Любавичах для такого случая не было отдельного нигуна только для Ребе. Хотя и во времена нахождения наших ребеим в Любавичах география хасидов ХАБАД была достаточно широка, тем не менее, связь их с Ребе была настолько тесной, что позволяла им «видеть» его. Переезд в Ростов — это начало настоящего, глобального распространения ХАБАД. Такие расстояния способно покрыть только духовное вИдение, и теперь «думать о Ребе» и «видеть» его, слышать маамар из его уст и повторять его слово в слово — перестало быть одним и тем же. Поэтому и возникла необходимость в двух нигуним — на разные жизненные случаи.
Пусть же скорее наступит время, когда мы увидим Ребе не только духовным, но и физическим зрением!
