Позволительно ли еврею, верующему во Всевышнего и Его всемогущество, критически вопрошать Его о Катастрофе европейского еврейства? Может ли верующий человек требовать от Всевышнего ответа на вопрос о необъяснимом убийстве шести миллионов невинных жертв? Или же задающий такой вопрос сразу попадает в категорию неверующих?
Этот вопрос не только позволителен: задать его — долг верующего еврея. Ведь если вы неверующий или «атеист», то вам и спрашивать не у кого. Атеист не верит ни в Божественную Власть, ни в Божественную Справедливость. Тогда получается, что человек живет в джунглях и ни перед кем не несет ответственности. Для него Катастрофа (Холокост) — случайное явление в случайном бытие. Атеисту некому пожаловаться и некому задать вопрос.
Можно ли найти подлинное объяснение этой ужасной трагедии?
Прежде чем начать искать объяснение этому трагическому эпизоду еврейской истории, необходимо прояснить некоторые его аспекты, которые либо понимаются превратно, либо объясняются неглубоко и поверхностно.
Нов ли такой вопрос?
Вопрос, с которым мы обращаемся к Б-гу, — не нов. Ему уже тысячи лет. Его задавали после разрушения Первого Иерусалимского Храма; его задавали после разрушения Второго Храма; его задавали после каждой очередной трагедии в истории нашего народа. Почему же теперь этот старый вопрос выбивает нас из равновесия?
Ответ заключается в том, что все предыдущие трагедии для нас — из исторического прошлого. О них мы читаем в книгах, в то время как Катастрофа затронула наших отцов и матерей, наших братьев и сестер; она коснулась и нас лично. Это — шок, который ощущает каждый из нас.
Несомненно, верующий человек должен задать этот вопрос, но вопрос этот не должен поколебать его веру. История сохранила ужасные подробности разрушения Второго Храма, сопровождавшегося резней и насилием. Наверняка этот вопрос возникал и тогда. Тем не менее, случившееся не повлекло за собой ослабления веры в Б-га, наоборот, способствовало укреплению веры — после этого был основан центр по изучению Торы в Явне, из которого вышли выдающиеся знатоки Торы.
Попытка оправдания
Если бы «атеист» услышал устраивающий его ответ на вопрос о Катастрофе, шести миллионах погибших, то что, он вдруг надел бы тфиллин и стал соблюдать заповеди? Следовал ли он Божественным предписаниям до Освенцима? Совершенно очевидно, что его вопросы о Катастрофе не имеют отношения к его неверию и ослушанию. Он просто не хочет верить и повиноваться. Ему нужно найти себе оправдание и успокоить совесть, чтобы спокойно спать по ночам. Мы должны сказать: Освенцим — не оправдание! Шесть миллионов жертв слишком священны, чтобы прикрывать ими собственную леность или страсть.
Что такое атеист?
Право множества людей называть себя «атеистами», «агностиками» или «скептиками» вызывает серьезные сомнения. Подавляющее большинство людей, причисляющих себя к этой категории, просто прикрывают этими словами свое вопиющее невежество и леность. Они думают, что акт инфантильного «бунта» против заповедей «возвышает» их до уровня интеллектуального цинизма. Предыдущий Любавичский Ребе, рабби Йосеф-Ицхак Шнеерсон, спросил как-то одного человека, почему тот не соблюдает заповедей и не надевает тфиллин. Этот человек ответил, что он «апикорес», неверующий, и поэтому не соблюдает заповедей. Ребе возразил ему: «Неужели ты думаешь, что курение по субботам делает тебя еретиком? Нет! Вот когда ты досконально изучишь Тору и после этого отвергнешь ее, то только тогда ты получишь „право“ называть себя еретиком!».
Нельзя отвергать того, чего не знаешь!
Вопрос Авраама
Когда верующий еврей задает вопрос о погибших шести миллионах, он молитвенно обращается к Б-гу и просит, чтобы такое никогда не повторилось. В сущности, он другими словами повторяет вопрос нашего праотца Авраама: «Разве судья всего мира не воздаст по справедливости?»
Но если вы признаете, что Всевышний — судья всего мира, вы также должны признать, что, возможно, вы не в состоянии понять все его деяния. Если бы у Всевышнего был лишь интеллект, подобный вашему, или даже чуть больший, разве признали бы вы Его судьей всего сущего, который распоряжается судьбами миллиардов людей? Посмотрите, что происходит в судах и тюрьмах, где справедливость вершат смертные судьи: невинные люди несправедливо осуждаются, а преступники, которым место в тюрьме, гуляют на свободе. Судьи жалуются, что у них слишком много работы, находя ее обременительной даже при ограниченном количестве дел. Они утомляются после нескольких часов судебных заседаний. А Б-г, Высший судья, ежедневно ведет «дела» четырех миллиардов людей! И если вы признаете, что Б-г — действительно Всевышний судья всего мира, значит вы должны понимать, что ваше ограниченное восприятие не может служить мерой Его деяний.
Разрушает ли этот вопрос веру?
Когда Авраам спрашивал: «Разве судья всего мира не воздаст по справедливости?» — он это делал не от недостатка веры. Ведь это был тот же самый Авраам, который безоговорочно и без колебаний повиновался повелению связать своего собственного сына и принести его в жертву. Из этого следует, что наше повиновение Б-гу и наша вера в Него никак не связаны с проблемой Б-жественной справедливости. К тому же эта проблема не должна сказываться на них отрицательно.
Должны ли мы молчать?
Почему человек должен обращаться к Б-гу с просьбой в молитве? Ведь если он нуждается в том, о чем он просит, и заслуживает этого, он получит все это, ибо Всевышний знает, чего человеку не хватает. Если, с другой стороны, он не заслуживает этого, то поможет ли ему его молитва? Но Всевышнему угодно, чтобы еврей открыто демонстрировал свою веру и преданность Ему и признавал посредством молитвы, что только Он может удовлетворить его нужды. Таким образом, сама по себе молитва становится дополнительным достоинством молящегося, дополнительной причиной, по которой он заслуживает исполнения своей просьбы. Поэтому человек не должен молчать, когда он в либо нуждается или испытывает боль или страдание. Ему не следует думать: «Если это страдание послано мне Б-гом, то какая тогда будет польза от моей молитвы?»
В таком же смысле мы не должны молчать, когда речь идет о Катастрофе. Мы демонстрируем свою безусловную веру, когда восклицаем: «Да отмстит Б-г их кровь!» и когда вопрошаем Всевышнего: «Как это могло случиться? Как мог Ты, Всемогущий, допустить, чтобы это случилось?»
Как и у Авраама, этот вопрос сам по себе должен стать доказательством нашей безграничной веры и упования на Всевышнего.
На вопросы верующих о трагедии Катастрофы можно ответить следующим образом.
Болезнь, поражающая тело, не затрагивает душу. Более того, если болезнь вынуждает душу расстаться с телом, душа, естественно. остается невредимой у нее иная судьба, чем у материального тела.
То же относится и к физическому уничтожению людей в годы Катастрофы. Ни пуля, ни нож, ни иные орудия смерти не могли затронуть живую душу. Эти орудия лишь сделали тело непригодным для обитания души. Тело умирает, а душа остается. Поскольку мы не знаем, что происходит с душой и куда она попадает, мы не можем утверждать, стало душе «лучше» или «хуже» после расставания с телом. Однако для самой души последствия этого расставания нельзя назвать плохими.
В этом случае можно предложить следующую аналогию. Человек, не сведущий в медицине, заходит в больницу и случайно оказывается в хирургическом отделении. На его глазах больного готовят к ампутации пальца на ноге. Беспомощный больной неподвижно лежит на столе, вокруг стоит группа вооруженных ножами людей в масках: они явно собираются отрезать у своей жертвы палец на ноге... Неподготовленный наблюдатель, скорее всего, подумает, что перед ним — банда убийц и садистов, которые похитили невинного человека и собираются разрезать его на куски.
Однако такое впечатление сложится лишь у людей, не знакомых с современной медициной и хирургией. Человек более осведомленный поймет, что означает описанная выше ситуация, и, возможно, догадается о причинах, обусловивших необходимость такой операции. Он знает, что отсрочка или отмена операции может привести к трагическим последствиям. Ведь ампутация пальца предотвратит проникновение смертоносной инфекции в жизненно важные органы. Без хирургического вмешательства жизнь пациента оказалась бы в опасности.
Теперь вернемся к предмету нашего разговора. Люди, которые верят, что существует только материальный мир и отрицают бессмертие души, не могут понять, почему погибли шесть миллионов евреев. Если они были уничтожены и на этом их существование закончилось, то это действительно загадочно и страшно. Однако утверждение, будто душа не обладает вечной жизнью, противоречит всякой логике. И дело здесь не в «вере», а в интеллекте.
Есть люди, которые соглашаются с этими доводами, но при этом не могут понять, почему среди жертв Катастрофы оказались лучшие представители нашего народа, наиболее образованные и наиболее набожные.
Предыдущий Любавичский Ребе, рабби Йосеф-Ицхак, отвечая на этот вопрос, говорил, что ситуацию можно сравнить с пощечиной. Человек часто совершает недостойные вещи руками или ногами. Но в наказание его бьют за это по лицу. Почему? Ведь лицо не виновато! Однако смысл пощечины в том, чтобы повлиять на поведение человека. Если ударить провинившегося по руке или ноге, вряд ли это произведет на него должное впечатление. Но пощечина, безусловно, повлияет на все органы человека и вынудит его изменить свое поведение.
Если ответ так прост, если это все «хирургия», полезная душе, если нужно давать пощечины и т.д., то почему все наши праведники, Авраам и Моисей и наши величайшие наставники во все века задавали Б-гу этот вопрос? Потому, что он связан с другим, не менее значительным вопросом. Конечно, мы можем представить себе, что массовое уничтожение евреев — это как бы «хирургия», приносящая пользу их душам. Конечно, Всевышний действовал, как хирург, который знает, что, где и когда отрезать, чтобы предотвратить проникновение смертоносной инфекции в тело.
Аналогия эта, однако, неполноценна, потому что Всевышний — не человек-хирург. У хирурга нет выбора: он должен ампутировать палец, чтобы предотвратить более страшную опасность. Но Всевышний всемогущ. Он может излечить человека без ампутации. Его возможности не ограничены хирургическими методами: Он может добиться эффекта пощечины без пощечины как таковой.
Поэтому этот единственный законный вопрос остается открытым. Но задавать его следует со смирением и с верой, подобно Аврааму: «Не воздаст ли судья всего мира по справедливости». Не лучший ли это способ для осуществления цели Всевышнего?
