Протяните руку, а не то протянете ноги
Рав Кунин — казалось ему — сходил с ума. Он ходил по улицам и просто не знал, что ему делать, иногда — в надежде на внезапное спасение — обращался в отчаянии к прохожим: «Помогите, мне нужно 18 миллионов долларов»…
В выступлении Ребе Короля Мошиаха прозвучало двоякое отношение к ситуации: с одной стороны, было сказано, что нельзя брать на себя немыслимые финансовые обязательства и что это — неправильное понимание принципа «Изначально как можно выше». А с другой стороны, прозвучало обещание, что раз уж у человека намерения были хорошие, для Ребе старался, для ХАБАДа, для Всевышнего, совершенно не для себя, как говорится, не корысти ради, а токмо волей пославшего его… то и из этой финансовой пропасти его обязательно Г-сподь вытащит.
Долги рава Кунина составляли 18 миллионов долларов. Ему звонили из 40 банков по нескольку раз в день. У него отобрали почти все числившиеся на его имя здания, учреждения, институты Торы. Поражение казалось сокрушительным…
— И вот… однажды я забился в своем доме в какой-то угол и сидел там, глубоко переживая случившееся. В дверь постучали. Начали стучать сильнее. Я ощущал, что не в состоянии открыть её, не в состоянии поднять себя с дивана, не могу даже ответить громко: «Войдите!»
Я думал, что смогу проигнорировать стук. Но гость был настойчив. Я решил открыть дверь. Человек при беглом взгляде показался знакомым. Вроде был, бывал какое-то время в числе посетителей нашего центра ХАБАДа. Даже, кажется, ночевал у нас… Я вспоминал лениво, неохотно.
— Благодаря вам, раби Кунин, — проникновенно говорил между тем гость, — у меня появились силы жить после того случая…
…Какого случая? Он говорил, а я припоминал. Было ДТП, погибли его жена и дочь, он остался один и чувствовал себя совершенно опустошенным. И он говорил Б-гу, что лучше бы забрали и его уже на небо. И вот в таком состоянии он пришел к нам в центр ХАБАДа. Он переночевал у нас дома, я старался его подбадривать, как мог.
— Вы сказали мне такие слова… именно такие, какие нужно, чтобы человек передумал и снова захотел жить, — рассказывал мне мой гость, — и вот таким-то образом я и получил снова шанс на продолжение. Я ваш должник! А теперь я услышал, что проблемы есть у вас. Я хочу вам помочь! Я беру на себя все ваше финансовое бремя! Я разрулю эту ситуацию!
…Мы воспрянули духом. Стали рассказывать ему, какие самые срочные шаги и в каком направлении следует предпринять. Но, увы, человек этот оказался мечтателем. Добрым мечтателем. У него не было такого состояния, которое могло бы оказать решающее воздействие на неумолимый ход событий…
Добряк-банкир
В мой офис зашел солидный посетитель. «Я член правления ведущего банка США (он назвал один из крупнейших банков), я еврей и я хочу вам помочь».
…Я протер глаза, чтобы не ошибиться — не ангел ли передо мною? прочистил уши — так ли я слышу, не грежу ль наяву? Затем достал документацию и начал повествовать ему о бесконечной череде наших финансовых бедствий.
Он не был фокусником и не достал из кармана кролика, а его визитка говорила о том, что он действительно представитель такого-то банка. Несколько дней ушло у меня на выяснение его статуса в этом банке. Он оказался действительно его полномочным представителем.
Теперь-то дело пошло! Что ни день, он посылал ко мне каких-то секретарей, они забирали еще и еще документацию, и бюрократические узлы уже начали поддаваться и распутываться, какие-то средства могли освободиться, катастрофа могла быть еще предотвращена, надежда забрезжила с силой ярчайшего миража посреди пустыни.
Вместе с этим «крутым» меня подвели поближе к Ребе, когда состоялся «фарбренген», и мне пришлось принять приглашение сесть в таком месте, где я в жизни бы сам не сел, за неким столом для почетных гостей, в непосредственной близости — вернее, сразу за выступавшим с беседой нашим Ребе ШЛИТА. Очень мне было неловко и неудобно, но пришлось свои чувства отставить в сторонку. А наш банкир чувствовал себя прекрасно, был в центре, так сказать внимания. И вот нас представили Ребе, чтобы он получил благословение. Еще бы — человек, взявший на себя выплатить все долги Шломо Кунина! 18 миллионов долларов в качестве пожертвования на ХАБАД! Не шутка.
И вот, к моему удивлению, Ребе смотрит на этого супермена и дает ему следующее благословение: «Пусть ваша жизнь будет спокойной». Я был изумлен. Так благодарят великого финансового гения, дарителя, филантропа?
Мы расстались, а на следующий день я решил позвонить сам в его контору. Звоню в банк, говорю с его секретаршей. По-простому так, без экивоков. «Что там слышно, — спрашиваю,— насчет пожертвования в 18 миллионов долларов?» И в трубке тишина. А затем — осторожный ответ: «Вы имеете в виду — ссуду, которую мы вам готовы предоставить?»
…Я чуть не упал. Ссуду! Да этих займов у меня уже было столько, сколько болячек у прокаженного! На мне живого места не осталось от ссуженных под проценты денег, а проценты, как известно, «кусаются», оттого и названы на святом языке в самой Торе — «процент кусачий». Я уже весь искусанный этими ссудами! Куда мне еще ссуду!? И этот банкир мне голову морочил, звал куда-то в светлые дали, «помогу от души… помогу… помогу» — говорил? Только время мое растратил! Доверие подорвал.
Наутро он снова пришел ко мне, и я прямо ему говорю: «Ссуда ваша мне не понадобится». Он был в шоке: как я узнал, как я пронюхал о его плане вовлечь меня в очередную игру с займом? Пробормотал нечто неразборчивое, типа, примите мои уверения в совершеннейшем почтении, и на том мы расстались.
Сердце, полное боли, и танцующие ноги
Это — я. Сердце разрывается, не может выдерживать все происходящее. Но ноги обязаны танцевать, выделывать кренделя, привлекать Сверху наивысшую радость Создателя. И я танцую! Я исполняю победный марш! В молитве я кручусь волчком, бешеный Кунин — говорят люди, ну и пусть говорят!
…Моя дочь становится в добрый час засватанной невестой, нужно готовиться к свадьбе. «Не вздумайте устраивать торжества в нашем штате, в Калифорнии, — слышу от родственников, — вас могут потревожить!»
Кто? Коллекторы? Заимодавцы? По американским понятиям, нет такого, чтобы госучреждения наняли бандитов вытрясать из клиента долг. Но все же мне нехорошо от опасений людей, желающих нам добра. А вдруг эти опасения не беспочвенны?
Мое сердце полно боли. Но мои ноги должны танцевать. И я буду танцевать на свадьбе моей дочери, и свадьба будет в Калифорнии! Я верю в благословение Ребе! Несмотря на то, что годы идут и идут, а положение все только ухудшается!
…Ах да, я же вам еще не рассказал, какие именно благословения это были.
Покоришь Калифорнию!
…Дело было давно. Я тогда только-только женился и удостоился личной аудиенции у Ребе. Посланничество («шлихут») тогда еще не было тем широко известным понятием, каким является сейчас. Посланники — как звезды — только зарождались на этой заре еврейского небосвода. Я был послан в Калифорнию поднимать там еврейскую жизнь. Калифорния — это Лос-Анджелес, Голливуд и Кремниевая долина. И еще много чего. Но, когда мы выезжаем в «шлихут», нам это не столь важно, названия городов. Пусть это будет Малаховка или Жмеринка! Нам главное, чтобы там была полноценная еврейская жизнь и чтобы все место было готово к приходу Мошиаха, чтобы были еврейские школы, детские лагеря, кошерные рестораны, работа со студентами, институты обрезания и похоронное общество, все звенья просвещения, раввинские консультации, занятия по 7 заповедям Ноя — словом, чтобы Калифорния светила миру как еврейский центр.
Максимальный толчок к этой работе я получил на праздновании 70-летия нашего Ребе ШЛИТА 11 Нисана 5732 (1972) года, когда Ребе обратился ко всем, говоря: «Подарок, который я бы от вас хотел получить, — это 71 новое учреждение ХАБАДа, которое вы создадите».
70 лет, вступление в возраст 71, и столько же новых центров ХАБАДа в мире. Все логично.
Я попросил, чтобы мне дали 7. То есть я обязался создать 7 центров. Аудиенция, которой я удостоился уже как посланник, со всеми его взятыми на себя обязательствами, была незабываемой. Она дала мне такие силы, что уже через год, ровно в день рождения Ребе, я предстал перед ним с отчетом о… создании 12 новых центров еврейского просвещения вместо семи!
Все происходило «сверхъестественным образом» и мы были уверены, что и финансовая сторона вопроса также будет разруливаться вне обычных рамок и ограничений, по волшебству. Мы взяли ссуды и организовали учреждения, которые стали работать и выполнять возложенные на них функции. Мы проявили себя как хорошие организаторы. Но мы не смогли устоять в наших финансовых обязательствах, и нам пришлось снова и снова брать займы, уже в других банках, чтобы покрыть первые.
Наши успехи в деятельности были налицо, но наши долги достигли невероятных сумм.
И вот я слышу от Ребе в его выступлении упоминание Цемах-Цедека и его отца Ребе МААРАШа, который ввел стиль «Изначально как можно выше!», то есть делать все сразу как можно красивее, лучше, шикарнее, во славу Б-га, игнорируя материальные препятствия! Я слышу от Ребе, что девиз сам по себе правильный, но нашлись такие, кто истолковал это слишком буквально и набрал на себя несметное количество долгов «в расчете на чудо». И что Б-г поможет и таким хасидам также! Несмотря на то, что изначально таким путем идти нельзя.
…Дальнейшее вы уже знаете. Я метался, как ужаленный, от банка к банку, не зная, откуда придет мне спасение. Я молился, распевая самые радостные, самые веселящие, самые бодрые и победные мелодии. Я обращался к прохожим на улице.
Я сидел в замкнутом одиночестве и ждал, что мне помогут какие-то добрые люди. Вы уже поняли, к чему это привело. Я также умолял секретаря Ребе, рава Ходакова, соединить меня напрямую с Ребе, чтобы рыдать и плакать и удостоиться поддержки.
И вот однажды, когда мне сильнее всего хотелось прокричать: «Что происходит? Почему ваше благословение не исполняется? Вы же сказали, что нужно все делать по максимуму и что мы выше природного порядка! Да, я вел себя в стиле мира неограниченных возможностей, но вы же сказали, что и такой будет спасен! Я верю, я не подвергаю ваши слова сомнению, но до каких пор меня будут испытывать? Я больше уже не могу!» — тут наконец состоялся тот телефонный разговор, который решил все.
Рав Ходаков, секретарь Ребе, внезапно сказал: «Ребе спрашивает: что ты хочешь?» — и меня пронзило понимание, что тут же, на проводе, и сам Ребе присутствует, и что сейчас каждое мое слово идет прямо к нему. Ну, разве я глупец, чтобы такой возвышенный момент использовать для каких-то пошлых 18 миллионов зеленых бумажек? Меня спрашивают, чего я хочу. А чего я реально хочу? Для чего все это посланничество вообще было?
И я ответил: «Я хочу, чтобы Ребе вывел нас уже из этого изгнания!» На это был ответ несколько насмешливый: «Ага. Еще чего он хочет?»
Причем это уже был сам Ребе, так как рав Ходаков отключился, и вместо его голоса я услышал напрямую голос Ребе. Впервые в жизни по телефону Ребе говорил со мной. Можно понять, что я при этом испытывал.
У меня пропали все желания, все ощущения этого мира. Я уже ничего не хотел, не знал ни о каких проблемах. Я сказал только одно: «Я хочу, чтобы Ребе и его супруга были здоровы!»
…И выпал из реальности.
Меня вернул в чувство голос рава Ходакова: «Пророк Элиша — как вы наверно помните — спросил ту женщину-шунамитянку, имеет ли она дома пустые сосуды? Так вот: имеете ли вы пустые сосуды?»
Я отвечал, что эта история мне знакома. Сосуды пустые — это возможности. У меня навскидку имеется ряд возможностей к кому-то еще подойти и попросить денег. Это ли имеете в виду?
…Разговор вышел таким, что это не то, это все не то. Тогда я сказал, что у меня есть ноги, пара ног. Ими я могу везде ходить. Это мои сосуды, мои средства достижения цели. И я хожу ими уверенно и радостно. Зная, что обещанное Ребе исполнится, сбудется. Пустые сосуды заполнятся! Ведь сказано: «И уплатишь своим кредиторам!»
«А на то, что останется, будешь жить с детьми своими» — закончил за меня цитату Ребе.
Последний бой — он трудный самый
…Проблема калифорнийцев в том, что они унылы. Их настроение часто находится в противоречии с ярким небом и красивой природой вокруг них.
Я зашел в особняк одной обеспеченной особы, чей дом считался одним из самых-самых в нашем окружении. Хозяйка дома была знакома с нашей деятельностью, не в первый раз мы общались, но такого открытого разговора о своей жизни она никогда раньше не вела.
И вот, почему-то она решила исповедаться и посвятить меня в свои планы… самоубийства, которое намеревалась совершить.
Беседа свелась к следующему: она настаивала на том, что жить ей совершенно не для чего, а я приводил доводы к тому, чтобы ей непременно оставаться в этом физическом мире. Мои доводы были ей интересны, взгляды религиозного еврея и наши святые еврейские первоисточники оказались глубокой темой для общения.
Вот только действия они на нее не оказали. Я имею в виду, достаточного действия, чтобы прекратить планировать самоубийство. Она не перестала думать на эту тему.
Но… женщина написала завещание и по завещанию она — как следовало из текста — хотела передать треть своего состояния тому, кто, как ей казалось, знал, для чего в этом мире стоит жить.
И этим человеком был я.
…Надо ли говорить, что свадьба моей дочери состоялась в Калифорнии и все прошло весело и радостно, без потрясений. Между тем начало сбываться пророческое обещание Ребе. Наследство подлежало разделу между указанными в завещании персонами.
«Кто вы такой вообще? — заявил муж покойной.— Мы вас не знаем. Вы использовали нервозное состояние духа моей жены и заставили ее склониться в вашу пользу. Я этого так не оставлю».
Потом он согласился дать один миллион, но я ответил, что меньше 18 миллионов долларов не приму. Тогда он с криками выгнал меня из дома. Пришлось подать на него в суд...
Книги из Ленинки
В Москве есть такая библиотека в самом центре города, где хранятся незаконно присвоенные советской властью редкие и святые книги, принадлежащие любавичским ребе (в архиве на букву «П», на имя купца Персица, как их складировали — прим. пер.)
Ребе Король Мошиах борется за их возвращение ХАБАДу. Я выехал в Москву и тоже стал принимать участие в этой борьбе.
Зимой 1988 года в синагоге в Марьиной роще я горячо говорил на эту тему и призывал членов общины устраивать пикеты возле Ленинки. (прим. пер. — Я была там в это время и видела рава Кунина, глядя с женского отделения, сверху на то, как он кричал хриплым голосом, и мне сказали: «Вот бешеный Кунин, он всегда кричит. Он принимает дела Ребе настолько всерьез, что у него нет своей жизни. И он никому не позволяет жить своей жизнью, пока интересы Ребе не закончены».)
Мы боролись за книги Ребе, Москва еще помнит эти пикеты и демонстрации протеста, и тут пришло для меня сообщение из Америки, что суд начался, мой адвокат требует моего присутствия на процессе.
Я ответил, что пусть разбираются сами, я тут делом занят. Адвокат пояснил, что это может сильно испортить наши шансы. Я отказался прервать спасение книг Ребе ради процесса. Повесил трубку.
Через короткое время мне позвонили из секретариата Ребе, на проводе был рав Гронер, и мне передали, что Ребе сказал, вернее, велел мне оставить все и вернуться в США для участия в процессе о наследстве.
С воинской отдачей чести
В воскресенье, прибыв в аэропорт Кеннеди ранним утром, я первым делом позвонил доложить о себе в «770», и мне сказали, что Ребе еще не спускался в зал на утреннюю молитву. Значит, был шанс успеть, и я мигом взял такси до «770».
Когда я прибыл, невероятная радость ощущалась там. Радость исходила от Ребе. Таким я его еще никогда не видел. Он встал напротив меня и отдал честь по-военному. На молитву поставили меня ведущим в связи с кончиной моей матери в том году — мне полагалось вести общественную молитву, и приподнятое настроение не покидало нас всех.
Сразу после этого была аудиенция, которая прошла будто в Симхат-Тора, и тут же я вылетел на начало судебного заседания в Калифорнию. А там уже все подготовили: возле зала суда стоял «танк» ХАБАДа, в нем шло печатание экземпляров книги «Тания».
Абсолютно все, что происходило в зале суда, имело сверхъестественную основу. Женщина ведь действительно была, мягко скажем, маленько не в себе, раз руки на себя наложила. Муж ее привел свидетелей для показаний по поводу ее ненормальности, но вот чудеса — один за другим все свидетели были найдены негодными в силу разных юридических причин и их свидетельские показания были отклонены!
Я-то думал, что мы и проиграть можем, но тут такое развернулось! Судья в итоге обращается ко мне и спрашивает: «Сколько вам полагается?»
Мне самому отвечать на этот вопрос было нельзя, дисциплинированный солдат всегда спрашивает командира. Стали звонить Ребе домой (к слову сказать, он тогда был в трауре по своей праведной супруге, благословенна память ее). Ответ был: «Не удовлетворяться суммой в 20 миллионов».
Так и вышло, час благоволения пробил, и вышли мы из зала суда с решением относительно чистой суммы в 21 миллион долларов. 18 миллионов на оплату долгов, а три — на то, чтобы сбылось сказанное — «А на то, что останется, будешь жить с детьми своими».
Подводя итоги
В нашем поколении видно, что, с одной стороны, мы все ждем очевидного и явного исполнения пророчеств Ребе как Короля Мошиаха, а с другой, вроде как и не движется ничего, нет прогресса, топчемся на месте. (Даже «770» было закрыто из-за коронавируса и вот только что открылось, к радости всеобщей — прим. пер.).
Мы все находимся в положении хасида рава Кунина. Ему обещали, что будет все хорошо, но довольно много времени ничего не продвигалось, спасение не приходило. Однако же все сбылось! И даже личное обещание тоже сбылось! И это когда речь идет об одном человеке, которому Ребе что-то пообещал.
И насколько более очевидно, что все слова Ребе Короля Мошиаха, сказанные им как лидером и общественным деятелем, официально, и еврейскому народу, и всему миру, тоже сбудутся в самом скором времени!
