Записки очевидца
На этот раз расспрашивать было некого. А так хотелось вытащить диктофон, поднести его к чужим устам, мол, поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями с нашими читателями! Увы, придется рассчитывать только на себя. Что я и сделал. Как сумел. И не нужно обвинять меня в зубоскальстве, мол, серьезные и даже трагические события – не повод и так далее… Да, трагические. Ну, так, давайте я буду сопли по странице размазывать и руки заламывать – ох, да ах! Мое дело, как я его понимаю – бесстрастно (по возможности) свидетельствовать. Если хотите, я – как тот акын, что вижу – то пою. А кого серьезность интересует – полицейские протоколы есть, политики опять же стенают и руки заламывают – им по штату положено...
Голос в телефонной трубке звучал маняще и почти нереально. Я бы, пожалуй, принял этот голос за нашептывания нечистого, но это была старая… нет, типун мне на язык – давняя знакомая турагент Марина, а перевоплотиться в такую красивую, добрую, внимательную, веселую девушку дьяволу явно не по силам. Кишка, как говорится, тонка. То есть поневоле приходилось принимать жизнь такой, как она есть. Как объективную реальность, данную нам в ощущение. (Кстати, интересно, а кем именно данную?) Значит, Африка, пробковый шлем, ощущение тяжести приклада, упирающегося в плечо, баобабы, озеро Виктория, снега Килиманджаро и диалоги с подтекстом в духе Хемингуэя…
Последние три дня перед отъездом шли под старый, еще времен гражданской войны, мотивчик «были сборы недолги…» Хотя мороки хватало. Перво-наперво, занять денег. Кстати, на мой взгляд, именно этого не учел гениальный Ильич в своем не менее гениальном плане вооруженного восстания. Да, занять, вокзалы, телеграфы, мосты – дело, несомненно, важное. Но еще важнее – занять немного денег. Но это так, к слову пришлось… Собирался почти как на войну: прививки, таблетки, предостережения (ничего там не пить, ничего там не есть, на аборигенок не смотреть – враз СПИД получишь!), словом, «ты мне что-нибудь, родная, на желанье попрощай!» Близкие друзья, дальние родственники, знакомые дамы и любимые девушки смотрели на меня восхищенным взором, как на героя, что не скрою, было приятно. А я, весь из себя героический и романтичный обещал вернуться в блеске побед, наград, орденов (эк, болезного, занесло!) и принимал заказы на подарки. Слона? Негритяночку? Тамтам? Маску жреца племени Макумбо?
Гимн религиозному засилью
В зале отлета аэропорта, рядом с магазинами беспошлинной торговли выделено место для хабадников. Здесь пышным цветом цветет опиум для народа: молитвенники, тфилин, свечи. Религиозное, одним словом, засилье. В чистом виде. Я проходил здесь случайно, спешил в гастрономический отдел магазина «дьюти-фри», дабы запастись в дорогу двумя бутылками виски (из того же Хемингуэя всему миру известно, что виски – лучшее лекарство от малярии).
Он, молодой, в черной шляпе и лапсердаке остановил меня вопросом (по-русски):
– Далеко собрались?
– В Африку. Кения.
– Насовсем или вернетесь?
– Чего я там забыл «насовсем»? Конечно, вернусь.
– Вот, возьмите это, пригодится.
И он вручил мне карманного формата буклет-гармошку с портретом Любавичского ребе. Там были «порядок надевания тфилин», «благословение о Торе», «молитва Шма Исраэль» и так далее - все в параллельном переводе с иврита на русский, а также ивритский текст в русской транскрипции.
– Вот, когда взлетите, прочитайте «дорожную молитву».
– Спасибо, обязательно прочитаю.
– Только не выбрасывайте, это святой текст. Лучше оставьте где-нибудь в синагоге.
Позже, над Средиземным морем, в гудящем салоне «Боинга-757» я вполголоса читал «Да будет угодно тебе, Г-подь Б-г наш и Б-г отцов наших вести нас мирными дорогами и направить наши шаги по безопасным стезям, и указать нам надежные пути, и поддержать нас, даруя нам мир…»
Моя спутница, новоявленная знакомая и соседка по креслу, ну, о-о-о-чень симпатичная Габриэла, редактор со второго канала телевидения, посматривала на меня с осторожным интересом, мол, совсем сбрендили «русим а-эле», вроде-бы все – гои, а туда же, в иудаизм ударились. На доступном мне иврите я объяснил ей, что теперь «нам не страшен серый волк» ибо отныне находимся мы под защитой отца небесного.
– Правда, я молился по-русски, но думаю, что ОН знает все языки.
– Должен знать. В любом случае от этого хуже не будет.
Меньше чем через сутки, в холле гостиницы «Индиана», где мы томились в ожидании очередной алии на родину, она окликнет меня и напомнит и эту молитву, и этот разговор…
… Организатор нашей поездки, гид, сопровождающий, переводчик и проводник, сотрудник туристической фирмы «Парадайз» Альберт де-Хавила (да будет благословенна его память!) с первого взгляда напоминал Шарля де Голя. Он, видимо знал о внешнем сходстве с великим французом и даже слегка подчеркивал его: усы, выправка, предупредительность и сплошное джентльменство. Казалось, что в Момбасе его знают все: таможенники, водители такси, грузчики, портье, горничные…
Он спас нас всех, шестидесятилетний джентльмен. Он не дал нам задержаться в холле гостиницы «Парадайз-Момбаса», в том самом холле, который через 20 минут превратится в пылающий костер: «Танцы под тамтам? Посмотрите позже в другом месте. Багаж? Номера? Еще успеете. Вы всю ночь в полете, нужно срочно завтракать, давайте пройдем в следующий зал…»
Завтрак заканчивался, самые нетерпеливые собрались вернуться в холл за вещами. И снова вмешался Альберт: - Сидите, сидите. Я здесь – свой человек, сейчас все организую.
Только где-то к середине дня мы узнали то, во что не хотелось верить – Альберт де-Хавила погиб во время взрыва. Вместе с двумя пацанами-братьями из Ариэля. Да будет благословенна их память…
Питом - пицуц ка-зе гадоль!
Не знаю как в иврите, но в русском языке почти невозможно подобрать адекватное определение тому, что произошло. Во всяком случае, в рамках нормативной лексики. Рвануло? Слишком слабо сказано. Бабахнуло? Еще и как бабахнуло! Долбануло? Ну, хорошо, скажем, долбануло. И всего-то? И это – великий и могучий? Который «во дни сомнений, во дни тягостных раздумий – ты одна мне надежда и опора»? В устной речи еще как-то помогает громкость голоса, мимика, жестикуляция, звукоподражание, а тут? Вобщем, …дануло прилично. Вроде как реактивный самолет берет звуковой барьер. Но не где-то за два-три километра, а в соседней квартире. Вот так, в первом приближении.
Нас сильно тряхануло, а сверху посыпалась какая-то пальмовая солома. Первая реакция группы журналистов, еще не закончившей завтрак, была обнадеживающий – ни суеты, ни паники. Правда, лица у всех – серьезные и даже мрачные. Через пару минут все слегка оклемались, пересчитали друг друга (куда отлучился Альберт?), в коротком разговоре решили, что дело серьезное – какой, там, к черту, газовый баллон? полтонны взрывчатки, как минимум – и начали потихоньку выбираться на пляж, подальше от опасного места.
Тут необходимо сделать небольшое отступление на тему: врет, как очевидец. Обычно свидетели подробно и связно рассказывают такие детали, что только диву даешься, как это человек сумел в дыму, крови и суматохе так хорошо сориентироваться и разобраться? Теперь, опираясь на собственный опыт готов засвидетельствовать: в первые 10 минут никто из нас не знал, что именно случилось и где именно случилось. Скажем так: что-то рвануло недалеко от нас. Мы вроде-бы находились в относительной безопасности. Хотя, кто его знает, если что-то взорвалось там, то может через пару минут взорваться и здесь…
Слышались (откуда-то) рыдания и крики. Потом на пляже появились люди, носилки, раненые. И мы двинулись дальше вдоль океана пока не нашли временное прибежище в саванне, на веранде какого-то всеми покинутого строения. Сказать, что обстановка каким-то образом прояснилось, было бы большим преувеличением. Откуда-то (вести носятся в воздухе) стало известно, что произошел именно теракт. Гостиница «Парадайз» горела как ханукальная свеча. На пляже припекало, не хватало воды и самое главное – элементарной информации. Мы, по роду работы привыкшие быть в курсе всех событий, чувствовали себя как рыбы, выброшенные на пляж. Что делать? Куда идти? Миновала ли опасность или террористы где-то здесь, рядом?
Часа через полтора-два, когда нас уже оцепили и кенийская полиция, и кенийский спецназ, когда «скорые» увезли раненых и убитых, когда появилась вода было сообщено, что произошел двойной теракт: практически в момент взрыва в гостинице при взлете был обстрелян ракетами самолет (тот самый, что привез нас в Кению и теперь возвращался в Израиль)
После
А потом – сплошная рутина. Перекличка, составление списка присутствующих, жара, вопросы без ответов, ожидание, снова перекличка и снова ожидание и жара… Погрузка в автобусы, прибытие в соседнюю гостиницу «Индиана», теснота, долгие часы ожидания, слухи, сборы, ночная поездка в аэропорт, погрузка в военно-транспортные «Геркулесы», долгие восемь часов полета и, наконец, моросящий израильский дождик, аэропорт имени Бен-Гуриона и штамп пограничного контроля только подтверждает то, что ощущал уже давно – я дома.
…И спасти нас от рук всех врагов, и от тех, кто подстерегает нас в засаде, и от диких зверей, которые могут встретиться нам в пути, и от всяческих бедствий, которые подстерегают мир…
