В недельной главе «Хукат» рассказывается о том, как после смерти пророчицы Мирьям евреи лишились Источника, данного им в заслугу праведницы. Страдая от жажды, евреи предъявляют претензию Моше-рабейну. Всевышний велит Моше, взяв посох, силой слова извлечь воду из скалы. Наличие посоха, гнев на строптивый народ, а также — похожая ситуация с высечением воды из скалы, описанная в книге «Шмот» (17:6) сбивают Моше с толку: вместо того, чтобы приказать скале, он дважды ударяет по ней. Вердикт Всевышнего суров: за то, что Моше не явил славу Творца перед народом, он не введет его в Святую Землю. Ни просьбы, ни многократные молитвы, ни предыдущие заслуги не смогли отменить строгий приговор.
«Какое трагическое событие!» — могли бы воскликнуть мы. Но не будем давать поспешных оценок. В праздник Шмини-Ацерет, когда начинается период молитв о дожде (после летних просьб о росе), во время «Мусаф» молитвы «Амида» произносят особый гимн. В нем упоминаются заслуги всех праотцов и праведников, так или иначе связанные с водой. Мы молим Всевышнего вспомнить о них и даровать нам благодатный, столь ценимый и жизненно необходимый дождь ( а также — материальное благополучие: именно такое второе значение имеет слово «гешем», дождь, в переводе со святого языка).
Так, о праотце Аврааме сказано, что он «как вода» следовал за Всевышним, и что он благословен Им, как дерево, посаженное у потоков вод. Ицхак «велел своему отцу пролить свою кровь, как воду» и «изливал, как воду» сердце свое перед Творцом. Яаков — с посохом перешел реку, снял камень с устья колодца при встрече с Рахель, боролся с ангелом, представлявшим собой смешение огня и воды и был заверен им, что пребудет с ним в огне и в воде.
Моше — был вытащен из воды (о чем свидетельствует его имя), поил стада водой, и… «ударил по скале — и вышла вода». Выходит, «роковой» удар по скале в данном гимне приравнивается к заслугам?
Согласно Торе, обвинитель не может быть защитником. Мы учим это из законов праздника Йом-Кипур. Точнее, из фрагмента о том, что Первосвященник входил в Святая Святых не в своих обычных золотых одеждах, а в белых. Золото одежд напоминает о грехе золотого тельца, и в день, когда мы ждем Прощения, это напоминание неуместно. Почему же тогда событие, являющееся на первый взгляд проступком, упоминается как величайшая заслуга, ради которой еврейскому народу полагаются своевременный дождь и материальное изобилие? Этот вопрос прозвучит еще острее, если мы скажем, что на упомянутые слова гимна составлен радостный танцевальный нигун! Как радость может сочетаться с рассказом о поступке, который «стоил» Моше святой Земли?
Возможно, разгадка в том, что в гимне упоминается случай из книги «Шмот» — когда Моше ударил по скале, как это от него и требовалось? В оригинале слово «скала» может быть переведено по-разному: «цур» и «сэла». «Цур» — это также «твердыня». То есть, природа горы, названной «цур» — более твердая. В случае чуда с высечением воды такая скала — само ее вещество — должна была превратиться в воду. «Сэла» — это более мягкая горная порода. Из нее не надо «высекать» воду — она и так находится внутри, просто этот источник нужно раскрыть. И для этого чуда хватило бы слова. В интересующем нас отрывке используется слово «сэла». Это означает, что в гимне упоминается именно он, и что — да, удар по скале рассматривается как проступок. (В связи с этим наши мудрецы проводят интересную параллель с воспитанием. События, описываемые в книге «Шмот», происходили на заре странствий по пустыне, когда еврейский народ был своенравным и строптивым, как балованный ребенок, «твердолобым», как скала. Поэтому, чтобы чудо впечатлило их, по скале нужно было ударить. Второй же случай, из главы «Хукат», имел место на пороге Святой земли, когда испытания пустыни были уже позади. Евреи в то время были опытными и мудрыми, как взрослый, зрелый ученик, мягкими и податливыми, как «сэла». Поэтому в данном случае ударять по скале не следовало).
Различные мидраши, толкующие Писания, трактуют поступок Моше как заслуживающий наказания. По одной из версий, Глава поколения пустыни был наказан за то, что упустил важный для евреев урок. Если бы скала — неодушевленная и молчаливая — выполнила волю Творца по слову Моше, тем более и евреям следовало бы быть более послушными и сговорчивыми! А посох, который Всевышний велел взять с собой, нужен был отнюдь не для битья, а для напоминания о многочисленных чудесах, сотворенных при его посредстве, то есть — тоже для укрепления веры во Всевышнего.
По другой версии Моше был наказан за самонадеянные слова «Не из этой ли скалы мы извлечем для вас воду?» Следовало уточнить: воду извлечет Б-г. Иначе, люди могли бы подумать, что стали свидетелями магических фокусов, а не Б-жественных чудес.
По третьей версии, событие у скалы было испытанием для еврейского народа, стоящего на пороге Земли Израиля. Если бы они были достойны открытого чуда и готовы слушаться приказов Творца без нажима — то вода бы вышла по слову Моше. В противном случае — по скале пришлось бы ударить. Как мы знаем, испытание не было выдержано.
Так или иначе, все комментарии говорят о том, что удар по скале был ошибкой, и Моше покаран за нее. При таком подходе наличие гимна из Молитвы о дожде и радостного нигуна на его слова кажется нелогичным.
Этот парадокс объясняется еще одним мидрашем. Моше рабейну, — говорится в нем, — обладает качеством «нецах», что в переводе означает «постоянство», «вечность» (Известно, что наши праотцы и лидеры еврейского народа были носителями определенных качеств: Авраам — «хесед», доброты. Ицхак — «гвура», строгости. И т.д.). Поэтому все, чего касалась его рука, носит отпечаток вечности. К примеру, Тора, данная нам через Моше на горе Синай, — вечна. Если бы Моше ввел евреев в Землю Израиля и построил Храм — это был бы вечный Храм, разрушить который невозможно.
Вечный Храм? Да это же мечта, которой бредили сотни поколений наших предков! Но есть у этой мечты и обратная сторона: евреи должны ей соответствовать. В реальной жизни народ Израиля вошел в Святую Землю под руководством Йеошуа. Со временем был построен Первый Храм. Евреи, оставаясь несовершенными, грешили. И, когда Чаша Терпения переполнилась, Всевышний «излил Свой гнев на дерево и камни», как сказано в книге «Эйха» о разрушении Храма. А если бы Храм был вечным — жертвой гнева стал бы сам народ. Таким образом, оказывается, ударив по скале и принеся в жертву мечту своей жизни о Земле Израиля, Моше фактически спас свое поколение, «заменив» ему неминуемую в будущем гибель спасительным изгнанием. Невозможность войти в Святую Землю, по мнению данного мидраша, была предрешена еще с рождения Моше. Неслучайно, астрологи фараона предвидели, что еврейский избавитель будет наказан через воду (из-за этого и был введен приказ бросать новорожденных мальчиков в Нил). Но окончательно все точки над «и» были проставлены после удара по скале.
Обратимся к музыкальному тексту нигуна. Он построен на двух разделах: куплет со словами гимна («Аль а-сэла ах, ваяцу маим») и припев без слов. Первые 2 фразы куплета — это решительные «стучащие» интонации, содержащие настойчивые повторы одного и того же звука, после чего следует более свободное развитие музыкальной мысли. Это — яркая реалистичная звуковая картинка: так и слышатся в мелодии два удара по скале и фонтан воды, с силой брызнувший из нее.
Примерно такое же соотношение, как между начальными и конечными фразами куплета, возникает на более крупном композиционном уровне: между куплетом и припевом. Как уже было сказано, куплет сопровождается вербальным текстом, в то время как припев — это музыка без слов. Известно высказывание Ребе Короля Мошиаха, что музыка без слов обладает большей свободой и более высоким уровнем по сравнению с музыкой, «одетой» в слова. Вербальный текст имеет четко определенное значение, которое ограничивает наше восприятие, направляя его по заранее заданному руслу. В то время как музыка без слов — «как душа, не имеющая границ». Выход музыки из-под рамок словесного текста также создает эффект вырвавшегося из скалы потока воды. Также и в самом припеве вторая фраза звучит в более высоком регистре и окрашена в более мажорные тона, чем первая, благодаря чему возникает ощущение непрерывного освобождения от рамок. Таким образом, нигун «Аль а сэла» весь построен на подъеме. Первоначальный импульс удара заряжает восходящим движением все последующие музыкальные мысли.
Нигун «Аль а сэла» несет в себе несколько смысловых пластов. Первый, как уже было сказано, — звукоизобразительность, наглядное противопоставление камня и воды. Второй смысловой пласт показывает, как строгость сменяется добротой. Удар Моше по скале — это однозначно акт строгости, проявление качества «гвура». По отношению к скале (которая, согласно комментариям, была мягкой по природе и не нуждалась в физическом воздействии), по отношению к строптивому народу, упреками которого Учитель наш Моше предварил сам удар. Это был акт строгости и по отношению к самому себе — путь к Святой Земле оказался закрыт. При этом, как оказалось, все это было к добру: еврейский народ был спасен от неминуемой гибели, а сам Моше, как верный пастырь, не расстался со своим поколением.
Третий пласт — то же противопоставление камня и воды, но на духовном уровне отдельно взятой личности. В «Тании» есть такое понятие — «тимтум а лев» — закупорка сердца. Это состояние, когда сердце «каменеет», становится невосприимчивым к Торе и Б-жественности. И вот, благодаря самоотверженности Главы поколения, лишившегося ради этого цели всей своей жизни, это состояние сменяется тем, о чем сказано в гимне: «Проливал перед Тобой сердце свое, как воду» — возможностью искренне молиться, чувствовать присутствие Творца.
И, наконец, еще один уровень понимания идеи камня и воды — разрушение скалы наших грехов и проступков, отделяющих нас от Всевышнего, и приближение времени, о котором сказано: «Ибо полна будет земля знанием Г-спода, как полно море водами». И все это — благодаря самопожертвованию Моше-рабейну в каждом поколении.
Нигун «Аль а сэла» относится к жанровой группе «нигуней-рикуд» — танцевальных нигунов. Таких нигунов достаточно мало. Они обособлены в отдельную группу, хотя по музыкальным признакам близки к жанру «нигуней-симха» — радостным нигуним. Почему недостаточно радоваться под веселую музыку, петь радостный нигун? В чем преимущество и особенность именно танца?
Ребе РАШАБ со слов основателя ХАБАД, Алтер Ребе, говорит: танец притягивает свет разума к ногам — чтобы они знали, чьи они. «Ноги» — это мы с вами, поколение «пятки Мошиаха». Мы должны знать, «чьи мы»: не просто осознавать принадлежность «голове» — Главе поколения — но чувствовать это на материальном, физическом уровне. Неслучайно «ударил по скале — и вышла вода» — это гарант получения нами материального изобилия. Самопожертвование главы поколения не должно оставаться на уровне теорий и идей. Задача поколения — использовать его заслуги для построения Всевышнему жилища в нижних мирах. И пусть это послужит началом построения Третьего Храма — Храма, который никогда не будет разрушен.
