Декабрь 2021 года. Мой муж уже месяц в реанимации, его состояние крайне тяжелое. Каждое утро начиналось одинаково: я читала Псалмы за его здоровье и обращалась к письмам Ребе. Эти письма, наполненные советами и наставлениями, стали для меня опорой, позволяющей идти по жизни.
В один из дней я получила особое письмо («Игрот Кодеш» том 5, стр. 83) с указанием объяснить врачу, как важны тфиллин для физического здоровья.
Без раздумий я взяла тфиллин мужа и поехала в лечебный центр. Доступ в реанимацию был запрещен, и я смогла передать тфиллин через врача. Однако почти сразу он вернулся, объяснив, что мой муж попросил вернуть их, считая место, где он находится — нечистое и физически он не может возложить тфиллин.
Я долго уговаривала врача хотя бы оставить одну пару тфиллин у изголовья кровати мужа. Наконец, он согласился, и я почувствовала, что выполнила указание Ребе.
Но это было лишь начало пути. Мужу стало лучше, его перевели в чистую, некоронавирусную реанимацию. Спустя два месяца мне впервые разрешили его увидеть. Палата была ужасным зрелищем: двенадцать коек вдоль стен с мужчинами в тяжелых состояниях. Муж лежал недалеко от входа, возле него стояли друзья. Я едва узнала его: болезнь словно уничтожила, испепелила его. Болезнь буквально украла жизнь, жизнь дорогого и очень любимого мужчины, отца, друга. Слезы подступили к моему горлу, но плакать нельзя, нельзя огорчать больного человека.
На муже была кислородная маска, лицо скрывалось за плотным материалом. Наклонившись к нему, я услышала слабое шипение: «Иди в конец палаты, там лежит глухонемой еврей». Я была ошеломлена, ожидала услышать что угодно, но только не это. Муж повторил: «Не стой, иди в конец палаты, там лежит глухонемой еврей».
Находясь в состоянии шока, я направилась к указанному месту и действительно нашла там мужчину после операции. Не здороваясь, я сразу задала вопрос на дактильно-жестовой речи: «Ты еврей?» Мужчина был шокирован, видя рядом с кроватью постороннюю женщину, говорящую с ним на понятном, доступном ему языке.
Наш короткий, но значимый разговор был таков:
— Да, я еврей. Как ты знаешь дактильно-жестовую речь?
— Мои родители глухонемые.
— Как фамилия твоих родителей?
— Гриншпан.
Следующий вопрос буквально подкосил меня: «Твоя сестра Бронислава?» На тот момент прошло восемь лет со дня её смерти, благославенна ее память.
— Да. Откуда ты её знаешь?
— Она возила меня и мою маму в Израиль на экскурсию для глухонемых евреев. Тогда мне было 12 лет.
Уточнив фамилию, я поняла, что этот мужчина — тот самый мальчик, чьи документы я помогала готовить для поездки и соответственно точно знаю, что он еврей. Он остался в моей памяти подростком, а передо мной лежал взрослый человек.
Единственный вопрос, который я задала, и он скорее нес формальный смысл: «Ты надевал тфиллин?» Ответ был очевиден: «Нет, никогда».
Дальше события развивались как в ускоренном фильме. Я выбежала из палаты и поспешила к заведующему отделением. Мне пришлось потратить много времени и приложить все свои навыки красноречия, чтобы убедить врача в необходимости наложить тфиллин этому мужчине.
После долгих поисков мы наконец нашли тфиллин моего мужа, потерявшиеся при переводе из одной реанимации в другую. Друзья мужа предлагали свои тфиллин, но я была уверена, что это должна сделать наша семья.
Наконец, тфиллин был найден, и мужчина впервые в своей жизни возложил их. Врач услышал от меня лекцию о значимой связи между физическим здоровьем и тфиллин. Предполагаю, что и для врача такая лекция была полезной.
Так я выполнила указание Ребе Короля Мошиаха. Надеюсь, эта история станет в заслугу моему мужу, благословенна его память...
