Акива работал в саду, подрезая у винограда так называемые пасынки. Рахель делала вид, что ее интересует эта деятельность. Ей было скучновато: матери своей она почти не знала, подруг не завела, отец ею не занимался. Этот же человек, заведовавший всем их хозяйством, суровый вдовец и отец взрослых сыновей, ежеутренне, ежедневно становился предметом и объектом ее наблюдений.
«Какой славный, добрый человек», — подумалось Рахели. Она слышала от домочадцев рабби Йоханана: этот человек работал у него и потом не получил зарплаты. Он ушел домой на праздники, поверив хозяину на слово, что у того (известного богача!) сейчас просто нет денег. И потом оказалось, что хозяин действительно загадочным образом не имел в те дни в своем распоряжении наличности или плодов урожая или даже платья, чтобы одарить работника. Но зато потом, когда наступил канун праздника Суккот, тот хозяин сам нашел его и дал объяснения и вернул ему сполна свой долг, наградив сверх меры за доверие!
«Акива был необычен, — считала Рахель. — Не улыбается, не поет, не шутит. Всякое дело, всякую работу или поручение, какое выполняет, делает с вдумчивой любовью, до конца, до совершенства».
Теперь, пока барыня расспрашивает его и надоедает ему, он терпеливо продолжает заниматься делом, склоняясь над виноградной лозой.
— Поберегите ваши ручки. Не испачкайтесь! — но она уже утащила садовые ножницы и звонко смеялась, желая, чтобы он посмотрел на нее.
— Не трогай мой инструмент, — сверкнул глазами Акива.
— Я заигрываю с тобой не просто так, — вдруг сказала Рахель, — я тебя, кажется, полюбила.
— Безделье до греха доводит, — укоризненно покачал головой работник, — из-за твоих капризов меня отсюда и вовсе выгонят. Нехорошее у тебя на уме.
— Очень даже хорошее! — настаивала Рахель.— Ты свободен ведь, женись на мне, и будем муж и жена!
Он был глубоко изумлен.
— Да ты с ума сошла! Куда тебе замуж, ты девчонка! Избалованная барыня, живешь на всем готовом.
— Я отца слушаться не буду, — покачала головой Рахель, — даже если он меня под замок посадит.
— Глупая, глупая.
Она тряхнула кудрями.
— Вот посмотришь, Акива, я тебе все то же самое и через неделю скажу. И через месяц, и через год! Никто меня не переубедит.
— Овца и есть овца, — грубо произнес Акива, пользуясь игрой слов: Рахель — овечка.
— Только я тебя пасти не собираюсь. Я уже нарезвился в своей жизни. А вы, религиозные, иногда бываете совсем безбашенные. Ослиного укуса достойны некоторые из вас. Перемудрили вы со своей религией!
Он велел подошедшему слуге взять ведро с удобрениями и пошел разбрасывать их по саду.
Рахель увязалась за ними. Тоже стала разбрасывать.
— Ну и что, что навоз, а мне очень даже нравится, — нарочно сказала она, показывая, что вовсе не барыня она, а разумный помощник и коллега.
Слуга сильно подивился, но мало ли какие бывают прихоти у дочерей хозяйских. Акива морщился и просил Небеса, чтобы это испытание закончилось.
Вопросы:
1. Чьей дочерью была Рахель и что означает ее имя?
2. Почему ее отца звали «сытой собакой»? (Ответ: всякого, кто приходил к нему в дом голодным, как собака, он умел накормить досыта).
3. Как относился вдовец и бедняк Акива к чувствам Рахели?